не пропустили, друг друга прикрываем! Бизнес развиваем? Развиваем, выручка выросла! Со всем справляемся. Учимся нормально. Вполне ничего такая молодежь.
Ба и Мария Январовна смеются, а я дуюсь, потому что совершенно согласна с Андреем. Мы взрослые.
– Вы не будете против, если мы с Алей сходим погулять?
– Будем, конечно, – откликается ба. – Какой гулять? Ночь на дворе!
– Бабушка! Весь город гуляет, все одноклассники, ну пожалуйста!
– Я вам обещаю, не отойду от нее ни на шаг! Будем держаться подальше от компаний и не уходить далеко. Да мы до центра, там ярмарка работает всю ночь. Попьем глинтвейн (безалкогольный, естественно, теть, чего ты на меня так смотришь?), покатаемся с горки, пофоткаемся и вернемся через часик, максимум два. Можно? Пожалуйста! После такого стола надо погулять.
– Да может, пусть дети идут? – вздыхает Мария Январовна. – Так-то погода хорошая. И правда все гуляют, на горках катаются. Нам бы с ними, конечно.
Я пытаюсь возразить, но Андрей украдкой под столом пихает мою коленку, мол, молчи.
– А что? Идемте с нами! Тут же недалеко. И не холодно. Все вместе погуляем. Теть, ты как?
Они с бабушкой переглядываются и выдают единогласное решение:
– Нет уж, спасибо, нам и дома неплохо. Идите, гуляйте. Только два условия. Первое: ни к кому не лезть, ни во что не ввязываться, ничего из чужих рук не пить и не есть!
– А второе? – спрашиваю я.
– Каждые полчаса писать, что с вами все нормально и где вы. Быть на связи. Хоть один пропущенный – до конца каникул будете сидеть порознь и голубей друг другу отправлять. Все ясно?
Мы дружно киваем и, забыв про все на свете, несемся одеваться. Это тоже новое ощущение: я еще никогда не гуляла ночью. Но с Андреем совсем не страшно.
– Мы правда идем в центр? – спрашиваю я, когда мы выходим во двор.
Отовсюду доносятся взрывы фейерверков. Даже наш, по российским меркам небольшой и небогатый, городок в эту ночь освещается яркими вспышками и расцветающими в небе огнями.
– Почти, – отвечает Андрей.
Он крепко держит меня за руку, словно старается как можно лучше выполнить наказ бабушки.
На центральных улицах толпы. Народ зажигает бенгальские огни, катается на санках и ватрушках, бесится, празднует. Удивительно, но я не вижу ни одной пьяной или подозрительной компании и вскоре расслабляюсь. Всеобщая атмосфера веселья захватывает и меня.
Вскоре становится ясно, куда мы идем.
– Зачем нам в кофейню? – Я безуспешно пытаюсь выяснить у Андрея подробности.
Но он только загадочно улыбается и молчит.
Интуиция кричит: грядет что-то безумно волнующее! И я начинаю нервничать. Руки леденеют, сердце бешено колотится в груди. Я едва не подпрыгиваю, пока Андрей отпирает дверь.
Сначала в зале абсолютная тьма. Затем вспыхивает свет и…
– Сюрпри-и-и-из! С Новым годом!
За одним из столиков, разложив шампанское, всякие сыры и закуски, сидят Аня с Сергеем.
– Мы уже вас заждались, чего так долго?! Будете шампанское?
– Нет, – отвечает Андрей. – Мы родным обещали не хулиганить.
– Фи, какой ты правильный. – Аня морщит нос.
– А что вы здесь делаете? – спрашиваю я. – Я думала, вы поехали к семье.
– Ну да, но мы подумали и решили, что обязательно хотим куда-нибудь съездить. И тут Андрей предложил затусить с вами. Ты клевая, нам понравилась. Решили, что будет здорово. Так что, начинаем? – Аня смотрит на Андрея, и тот кивает. – Поехали!
– Вы о чем? – хмурюсь я.
– Сейчас увидишь.
Он включает гирлянды, зажигает свет над стойкой и гасит верхний. Сережа берет гитару, а Аня – микрофон.
– Вы что…
Лукин протягивает мне руку.
– Я же упорный, Тыковка. Если я обещал, что для нас споют, значит, так и будет. Потанцуй со мной.
Это тихая нежная песня. Совсем незнакомая, но удивительно прекрасная. Она заполняет собой пространство, окутывает магией, оживляет сказку.
Моя рука лежит в руке Андрея. Прижимаясь к нему, я чувствую, как в унисон бьются наши сердца. И слышу его размеренное дыхание. Мы медленно раскачиваемся в такт музыке, думая иногда о своем, иногда друг о друге.
Украдкой доставая телефон, я пишу короткое сообщение с поздравлением Рите. Нет, я не строю иллюзий, дружбы между нами уже не может быть. Но не хочу начинать год со злости.
А еще я отвечаю Киру.
«Привет. Извини, что не отвечала. Была зла. Но раз простила Лукина, то придется и тебя. Но больше не врать! С Новым годом! Приходи завтра в М. К., посидим, угостим тебя кофе».
«Алька, спасибо! Я уж думал, ты меня никогда не простишь! Заметано, буду. Вы там, кстати, как? Любовь-морковь и другие помидоры?»
«Мы лучше всех».
– Тыковка, тебе что, так скучно, что ты листаешь ленту?
– Нет. – Я поспешно убираю телефон обратно в карман. – Встречаю Новый год так, чтобы не жалеть о том, как он прошел. Ты написал отцу?
– Он звонил. Поздравлял. Предлагал полететь с ним и его семьей в отпуск.
– А ты что?
– Я пока не готов. Ни знакомиться с братом, ни проводить с отцом больше времени, ни бросить тебя, когда ты только меня простила. Потом как-нибудь.
Мы замолкаем, наслаждаясь музыкой.
За окном снова валит снег. Что-то зачастил он в этом году.
Мимо кофейни проплывают темные силуэты. Город живет, он дышит, наслаждается праздником. Тысячи, десятки тысяч семей сидят за столами, произнося тосты, и желают друг другу всех благ. Сотни гуляют вдоль заснеженных домов, любуясь зимней сказкой.
Часть из них непременно зайдет на чашечку кофе в каникулы.
Обязательно заглянет девушка, любительница американо. Может, мне удастся убедить ее попробовать что-то новенькое. Вероятно, забежит серьезный мужчина-бизнесмен. Убедится, что рядом нет коллег и знакомых, и побалует себя порцией какао с зефирками. Приедет экспедитор с десертами и получит в подарок от меня свой любимый лавандовый раф.
Придут и другие. За кофе, десертами, посидеть у окна с чайком и полюбоваться на улочку. Они сейчас там, на улице, в домах и в ресторанах.
