— Ты что, стесняешься?
— Вот еще! — фыркнула Алина. — Было бы кого!
Они вошли в аудиторию. Алина сняла за ширмой шубу, переобула туфельки и вышла, незаметно наблюдая, как Андрей пристраивает мольберт, выбирая место. Алина скинула халатик, повесила его поближе к обогревателю и приняла заданную позу.
«Стояла же перед всеми остальными — и ничего, — уговаривала она себя, мучительно чувствуя, как под взглядом Андрея твердеют и съеживаются соски и начинает сладко тянуть внизу живота. — Он такой же студент, как и все. Не обращай внимания! Его тут нет, нет, нет!»
Но он тут был. Его быстрые взгляды действовали на Алину, как прикосновения. Такого с ней еще никогда не было за все время ее работы натурщицей.
Через двадцать минут в аудитории запахло паленой пластмассой. Алина чуть повернула голову и увидела, как в тройнике плавится вилка большого обогревателя.
— Авария! — громко сказала она и накинула халат. — Сейчас загоримся!
Она выдернула из стены вилку тройника, мальчишки-студенты стали вертеть его, размышляя, что можно сделать. Расплавленная вилка самого обогревателя из тройника не вынималась.
— Что за шум, а драки нет? — как всегда стремительно влетел в аудиторию Иван Петрович.
Ему объяснили, а Алина пожаловалась декану на жуткий холод, пригрозила воспалением легких и срывом занятий, после чего всем коллективом дружно решили одеть Алину и написать этакий зимний вариант — девушка в шубе. Пока радостная Алина одевалась за ширмой, Иван Петрович отправил парочку студентов в костюмерную за бело-голубыми драпировками и сваял из тряпок настоящую зимнюю композицию на заднем плане. Алину усадили на стульчик, накинули на плечи поверх шубы цветную шаль.
— Восхитительно! — восторгался Иван Петрович. — Просто восхитительно!
Алина перевела взгляд на Андрея. Он старательно выводил что-то на своем холсте, но взгляд его изменился, и в нем сквозило что-то похожее на сожаление. Или это Алине только показалось?..
Через некоторое время она согрелась, и мысли ее потекли совсем в другом направлении.
После того как Лору Александровну выписали из больницы, у них состоялось что-то вроде семейного совета, на котором, с разрешения Алины, присутствовал и отец, но права голоса не имел. Лора Александровна сказала, что ее все устраивает и она готова разрываться между двумя домами всю оставшуюся жизнь, потому что в этой оставшейся жизни у нее есть только два самых дорогих человека — Алина и Вадим. Алина резонно возразила, что она, Алина, уже взрослая девочка и сможет без мамы приготовить себе поесть и вымыть посуду. К тому же и она имеет право на личную жизнь. Так что она с чистым сердцем отказывается от материнской помощи в пользу отца. Лора Александровна просияла и сказала, что она завтра же перевезет свои вещи к Вадиму, но тут Алина проявила прямо-таки чудеса дочернего благородства, заявив, что двухкомнатной квартиры ей одной будет многовато, а отцу, как ни крути, нужен кабинет (все-таки не последний хирург в городе и не иметь собственного кабинета — как-то не солидно), поэтому она согласна переехать в его однокомнатную квартиру с тем условием, что он будет продолжать за нее платить из собственного кармана. На этой радостной ноте семейный совет окончился.
Сейчас мать с отцом в поте лица делают в той квартире ремонт, и через пару недель Алине светит своя однокомнатная квартира...
Алина даже зажмурилась от удовольствия, но тут же открыла глаза, вспомнив, что она на работе.
Вадима Сергеевича с утра вызвал к себе главврач, его старинный друг еще с детства. Они выросли в одном дворе, закончили один институт, только Анатолий закончил на два года раньше.
Вадим вошел в кабинет, недоумевая, почему Толька, если ему что-то понадобилось, просто по-приятельски не позвонил.
— Вадим, — поздоровавшись, без предисловий начал Анатолий Борисович. — Это, конечно, наверное, не мое дело, но что у тебя с Ириной?
Вадим удивился. Анатолий всегда был очень тактичен и без очень большой нужды в семейные дела сотрудников, а тем более друзей, не влезал.
— Мы разводимся.
— Я так понимаю, что это твоя инициатива?
— Да, — кивнул Вадим Сергеевич. — Я вернулся к Лоре.
— Вадим, послушай... Я, конечно, понимаю, ты давно не ребенок и в состоянии отвечать за собственные поступки. Я рад за Лору и за тебя, но... Ты хорошо подумал?
— Да в чем дело-то?
— Я не знаю, за какие ниточки дергала Ирина и зачем ей все это нужно, но мне вчера позвонили из горздрава.
— И что?
— И поставили условие. Ты знаешь, что я уже пять лет выбиваю новое оборудование для операционных. Мне сказали, что я получу его в сроки, если завотделением хирургии Валевский не будет больше работать в моей клинике.
Если бы посреди кабинета главврача разверзся, как недра земные, паркет, Вадим воспринял бы это куда спокойнее, чем то, что он сейчас услышал.
— Толька... Ты что, серьезно?
— Я похож на человека, который будет шутить такими вещами? — Плечи Анатолия Борисовича устало опустились. — Вадим, пойми... Я ждал этого оборудования пять лет. Мы все его ждали... Я не знаю, что мне делать. Попытайся встать на мое место...
— Да... — криво усмехнулся Вадим Сергеевич и полез в карман за сигаретами. — И что ты мне предлагаешь?
— Попробуй договориться с Ириной по-хорошему. Это все, что я могу тебе посоветовать. Тебе придется уволиться по собственному, если из горздрава не перестанут давить. Это все, что я могу для тебя сделать.
Вадим Сергеевич поднялся из кресла, в котором сидел, и медленно двинулся к двери.
— Вадим! — окликнул его Анатолий. — Мне очень жаль...
— Мне тоже, — глухо сказал Вадим.
...Ирина Михайловна ждала этого звонка, поэтому ничуть не удивилась, услышав в трубке голос Вадима.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— Порядочные люди сначала здороваются.
— Ирина, прекрати!
— Извини, я сегодня занята. Позвони мне завтра около пяти.
Ирина Михайловна повесила трубку и довольно улыбнулась. Все вышло так, как она и задумала. Достаточно было одного звонка в администрацию старинному папиному другу, как он ее тут же заверил, что все будет так, как Ирочка хочет.
Аспирант Миша к тому же оказался сообразительным мальчиком, чтобы понять, какую мощную покровительницу он обретает в лице Ирины. Она уже побывала с ним в институте, договорилась о хорошем месте в престижной клинике и два дня назад милостиво позволила с собой переспать. Миша, который до недавнего времени жил в институтском общежитии, полностью оценил все открывающиеся перед ним перспективы и старался изо всех сил. Ирина Михайловна задумалась, постукивая наманикюренным пальчиком по столу: нужно было досконально продумать предстоящий разговор с мужем.
