может, но контролировать чувство, которое возникло после слов Давида, не могу. Волны мурашек растеклись по всему телу, в груди всё затрепетало, разливаясь нежным теплом и чувством защищённости. А что самое неожиданное – глубоко внутри я верю в его слова и в их искренность.
Пауза между нами затянулась. Что сказать, не знаю, как разрядить обстановку – тоже. Давид сообразил прокашляться и сказать уже более или менее серьёзным наставническим голосом:
– Давай поставим тебе цель самостоятельно сесть за руль, ну например, через два месяца.
– Не гони лошадей, Дэв! Притормози немного, окей? Мне ещё живой бы домой добраться, – опять начинаю закипать.
– Нет, я не тороплю, – бьёт себя по коленям в нетерпении, потом трёт о них ладони. – Так, ну давай начнём. Как ты себя чувствуешь? Что ощущаешь?
«Твои ноги, которые зажали меня с двух сторон! И накачанную грудь, которая вздымается и постоянно соприкасается с моей спиной», – отвечаю про себя, вслух же пытаюсь сказать что-то более разумное:
– Ну, если честно, то пока всё нормально.
– Ты можешь испытать тревогу и… что? – запинается и замолкает мой «инструктор». – Так, если ничего не испытываешь, то приступим ко второму этапу, – берёт мои руки и кладёт на руль. – Зажми руль и попробуй повертеть им, имитируя езду и необходимость повернуть вправо или влево.
Его руки до сих пор держат мои, а всё, что он произносит, звучит сбоку у моего уха. Догадываюсь, откуда у него такая осведомленность об этапах и почему на самом деле он сел подобным образом. Поворачиваюсь к нему и говорю:
– Признавайся, ты что-то читал об этом? Уж слишком заученно звучат твои слова.
Дэв резко отдёргивает свои руки от меня. Боковым зрением наблюдаю, как приводит в полный беспорядок копну волос на своей голове и пытается отсесть от меня подальше.
Он что, нервничает?
Усмехнувшись, Дэв заговорил:
– Ну, окей. Подловила ты меня, – переводит дыхание. – После рассказа Сани я понял, что произошло с тобой тогда, в нашу первую поездку. И, – делает паузу, – даже был немного благодарен тебе, – резко оборачиваюсь к нему, не понимая, что он имеет в виду, за что? – Ну, что в обморок не грохнулась, а просто свалила, пусть и нахамив, – ухмыляется. – А потом вспоминал и ржал, как ты отбивалась от второй поездки, как дикая кошка, – смеётся. Так искренне. И это так странно наблюдать, находясь от него в такой близости. – Это сейчас смешно, а тогда я убить тебя готов был.
Поворачиваюсь вновь и смотрю вперёд. Да, я не хотела садиться в его эту машину, боролась до последнего. А сейчас спокойно сижу и даже не ощущаю дискомфорта от своего нахождения между его ног, буквально вжатая в его тело.
– Кстати, мы могли этого избежать, если бы ты просто сказала, что боишься скорости. Вообще проблем бы не было.
– Что? Так это я виновата? – начинаю ерзать, желая покинуть его машину.
Его руки обвивают меня вокруг талии и сильнее прижимают к себе, стараясь удержать и успокоить.
– Да не дергайся ты, всё, всё, успокойся.
– Не трогая меня. Может, тебе съездить куда-нибудь?.. В челюсть, например, а? – и бью его локтём. Целюсь в ребра, но попадаю по рукам, которые обхватили меня и держат.
Он смеётся!
– Ах ты ж гад! Да как ты смеешь, я, вообще-то, серьёзно!
Не переставая веселиться, он проговаривает еле понятно:
– Ну ты и драчунья, пи*дец просто! Я таких девчонок ещё не встречал.
– Пошёл ты! Отпусти, я сказала!
– Хорошо, хорошо. Но с условием, что из машины ты не выходишь.
Пыхчу, но давать обещания, которые выполнять не собираюсь, – не хочу. Насупилась и отвернулась к окну, и молчу.
– Кстати, всё хотел тебя спросить, где научилась так владеть оружием? Признаться, я тогда ох*ел, когда увидел, как ты его зарядила и, не дрогнув, выпустила всю обойму. – И вот умеет же, гад, переключить внимание, да ещё и льстит безбожно!
Он несколько отклонился в сторону, чтобы взглянуть на меня. Одна его рука переместилась с моей талии и, опершись на окно локтем, придерживает теперь его голову, а я тем временем ощутила прохладу там, где недавно были его руки. Но если подумать, откуда это чувство? На улице ещё тепло, мы сидим в машине… Тогда почему мне вдруг стало холодно, когда Давид перестал меня обнимать и удерживать?
– Там же, где научилась бить мужиков по яйцам, – не ведусь на его манипуляцию и отбиваю вопрос.
Я на него не смотрю, а упрямо вглядываюсь в окно и из принципа не отворачиваюсь от его взгляда. И насколько мне позволяет заметить боковое зрение, Давид стал вдруг серьёзным и, выдержав паузу, снова заговорил:
– Тереза, ты открываешься мне каждый раз с другой стороны. Сколько личностей в тебе живёт?
И вот тебе снова «Тереза», блин!
– Давид, ты, кажется, выбрал себе позицию в отношениях со мной. Будь добр, придерживайся её, – уже более спокойно говорю ему, а сама чувствую горечь от этих слов.
И снова между нами пропасть, мы опять вернулись к старому общению. Чёрт! Неприятное, тянущее чувство – сожаление от уже сказанных в порыве злости слов.
Вот и подошла к концу моя реабилитация. Тянусь к замку на двери, но рука Давида меня перехватывает.
– Ты что делаешь?
– Поеду домой. Думаю, мы уже оба поняли, что ничего не выйдет.
Он молчит.
Молчание – знак…
Снова тянусь к замку, но опять мне не дают открыть дверь.
– Нет, у нас всё получится. Так, сейчас… – Давид пристегивает нас двоих ремнём безопасности. – Спокойно! Это страховка. Я не думаю, что мы куда-либо можем тут врезаться, но всё же.
Из-за ремня меня ещё сильнее придавило к Давиду. И блин, всё было бы по кайфу, если бы мы были парой. НО МЫ НЕ ПАРА. И сидеть подобным образом чужим людям просто непозволительно.
– Давид, может, просто… э-э-э… уберёшь ремень? Мне дискомфортно находиться в таком положении.
– Тереза, болтать уже времени нет, раз чувство тревоги у тебя отсутствует, можно заводить машину и пробовать трогаться с места. Давай, включай зажигание.
Не знаю, как ещё можно избежать дальнейших действий, чтобы не упасть в его глазах окончательно.
– Слушай, это правда ненормально – сидеть вот так вдвоём в одном кресле.
– Диана, просто поверь – твой дискомфорт рядом не стоит с моим.
– Ну вот, видишь, тебе тоже тесно, может, не будем мучить друг друга, а? – последнее я предлагаю, жалобно заглядывая в его глаза.
– Так, понятно. Давай руку.
Отдергиваю ладонь, которую он хотел взять в свою.
