моему горлу подступила тошнота. В ушах стоял шум дождя, сливаясь с теми словами, что произносил некогда любимый мной мужчина. Отвратительно...
— Всё кончено, Роберт. — Выдохнула, всматриваясь в его осунувшееся лицо.
— Дин, ну... не говори ерунды? Что значит: кончено? Ну, поругались... помиримся! Все так живут!
— Ты себя слышишь вообще? — мои ноги начали промокать. Я вздрогнула, когда позади раздался автомобильный гудок. Такси. — Все так живут? Помиримся?
— Просто перелистнём это?
— Ты мелодрам пересмотрел, Роберт? — я буквально закипала от каждого его слова, — что за бред ты несёшь?! У тебя другая! Ты. Изнасиловал. Меня! Что ещё должно произойти?
— Изнасиловал? — я видела, как тщательно он прятал свой страх, — ты преувеличиваешь, Дин...
— Ты можешь называть это как угодно, Роберт. Сути это не меняет. На следующей неделе я еду подавать на развод...
Проговорив эти слова вслух, я попыталась стряхнуть с себя липкий холод. Но... кажется, ещё больше увязла в нём.
— Брось, — на его лице промелькнула нервная усмешка, — ты же несерьёзно это, Дин? Какой к чёрту развод? Ну, погуляла ты... плевать! Я прощу! Слышишь?
— Погуляла? — почувствовала, как крупные капли бьют мне по макушке и поправила свой зонт, — простишь?
— Или ты хочешь сказать, что у тебя с этим пацаном всё серьёзно? — усмешка. Злобная и омерзительная. — Он наиграется с тобой и выкинет, как утиль, Дина! Ты тупая? Не понимаешь этого?
— Так же, как и ты? С Мариной? Что? Наигрался уже?
— Марина... это ошибка, Дин.
— Мне пора ехать, — нет больше сил слушать его. И желания тоже нет. Ни слушать, ни говорить, ни видеть его.
Отворачиваюсь, и шагаю по лужам в сторону, где меня всё ещё терпеливо ожидало такси. Спина ровнее. Нос выше, Дина. Ты уже всё решила.
— А знаешь что? Дина?! — его голос догоняет меня, больно вонзаясь в затылок. Но я продолжаю идти. — Ты в курсе, что это твой дружок подстелил под меня эту Марину?! А?! Это его рук дело!
Что?
Я притормаживаю и снова поворачиваюсь к нему лицом.
— Бред, — произношу не своим голосом.
— Он спланировал это с самого начала, — выплёвывает это мне в лицо, — и эту шлюшку подложил специально. Чтобы ты сама ушла. К нему!
— Ложь... — не верю. Ни единому слову.
— А ты сама у него спроси! Если, конечно, у этого сосунка кишка не тонка тебе в этом признаться!
Ну, конечно. Бедный Роберт! Под него подложили женщину! А он, несчастный, был не в силах устоять!
Если честно, то я даже не знала, что мне сейчас делать: плакать или смеяться?
Несмотря на мои старания, мой вид был изнеможденным. Я это чувствовала. Я не стала слушать продолжение этой бессмысленной бравады. Я молча села в такси и, не проронив больше ни слова, доехала до дома.
Не решаясь подняться на нужный этаж, я опустилась на скамью возле подъезда. Ноги гудели. Голова тоже. Мысли путались.
Мерзавец. Строит из себя жертву. Бедный и безотказный...
Я тихо рассмеялась, вспоминая его слова. Его обвинения в мою сторону и в сторону Марата. Опустила голову, закрывая лицо ладонями и продолжая хрипло смеяться. И даже не заметила, как мой надтреснутый смех превратился в нечто, похожее на вой. Под ладонями стало мокро, а нос перестал дышать. Плечи задрожали.
И после всего этого, он ещё надеется на то, что я вернусь к нему? Вернусь домой?
Неужели я была настолько слепа?
Я всё ещё отказывалась верить в то, что он наговорил. Это не укладывалось у меня в голове.
Зачем?! Зачем Марату так поступать? Где логика?
С тех пор как я последний раз видела его, прошла уже неделя. Он отдал мне ключи и паспорт, а на следующий день, в офисе я обнаружила небольшую папку с остальными документами: права, СНИЛС, полис и даже свидетельство о браке. И теперь я поняла, откуда взялась ссадина у него на брови. Потому что в тот день, возле своего дома, я увидела разбитое лицо Роберта...
Я ни единожды пробовала позвонить Марату. Но каждый раз в самый последний момент трусила. Я должна была хотя бы сказать ему спасибо...
Достав из сумочки салфетки, я вытерла бесполезные слёзы и взяла в руки телефон. Пару минут смотрела на него, гадая, хватит ли на этот раз у меня смелости, чтобы набрать его номер. И, засунув свои сомнения и страхи как можно глубже, я скольжу пальцем по его имени.
Когда после третьего гудка он не отвечает, я сбрасываю вызов и прикусываю собственные губы. Жалкая... у самой кишка тонка.
Поднимаюсь со скамьи и на ватных ногах направляюсь домой. К Наде домой. Стараюсь не звенеть ключами, когда переступаю порог квартиры. Бесшумно ставлю на пол пакет с туфлями и скидываю с ног запасные мюли. Бросаю пиджак на спинку стула и на цыпочках прохожу в свою комнату. Останавливаюсь возле спальни Нади и осторожно заглядываю внутрь. Её нет. У Жорика осталась?
Оно и к лучшему. Потому что лишние расспросы сейчас были ни к чему.
Отправляю подруге сообщения, оповещая её о том, что я дома. И тут же получаю ответ, подтверждающий мои догадки: она у своего Жорика.
Пока принимала душ, легче не становилось. От дурацких предчувствий в груди похолодело.
В понедельник еду в Загс подаю заявление. И уеду. Я взяла себе отгул на пару недель. Просто собраться с мыслями. Просто осознать, что начинаю новую жизнь.
Завтра же позвоню родителям и поставлю их в известность. Они должны узнать всё от меня, а не от Роба или, тем более, его родителей.
Выхожу из ванной и слышу, как разрывается мой телефон. Сердце подпрыгнуло в груди. Радость и тревога поселились внутри. Марат.
Принимаю вызов и, положив телефон на подушку, ставлю тот на громкую связь.
— Да?
— Привет, Дин, — от его голоса я почувствовала долгожданное облегчение. Хотя, не должна была, — ты мне звонила...
— Да, — опустилась на диван рядом с телефоном, — я не знаю, зачем звонила. Это... просто. Так вышло.
В одно мгновение желание выяснять отношения испарилось. Я просто хотела покоя. И что-то мне подсказывало, что этот покой я могу найти на его груди. Несмотря на то, что сказал мне Роберт, я не испытывала к Марату той злости, которую должна была испытывать.
— Я очень ждал твоего звонка, Дин, — так тихо. Я чувствую его шепот.
— Приезжай? Сейчас?
...
— Я правда скучал, как сумасшедший. Я почти забухал, Дин.
Руки
