В тот вечер я пошла за мартини. Влад, видимо, проснулся. Подошёл ко мне и…
– И спросил, можно ли поиграть у фонтана. Ты разрешила.
Она промолчала, подтверждая мои слова.
– Я хотела рассказать, но не смогла. Это было так страшно…
– Мне тоже было страшно.
– Прости, – она отвела взгляд. – И за Данила тоже прости. Я знаю, что Игорь рассказал тебе.
– Странно, Наташ, – я посмотрела на сына. Он перебрался ближе к нам, на изумрудную, с пробивающимися цветами, траву. Сосредоточенный, он открыл дверцы машинки, что-то вытащил из неё и вставил обратно. – Ты так усердно доказывала мне, что Данил твой. Зачем? Зачем, просто скажи мне?
– Ты когда-нибудь боялась?
Вопрос заставил меня задуматься. Боялась ли? Мирон вскрикнул, вскочил и, изобразив нечто вроде буксующего трактора, прокатил машинку по невидимой трассе. Пробежал по лужайке и принялся катать по борту фонтана по другую сторону от нас.
– Я всегда боялась потерять любовь отца. А остаться одной… Наверное, нет. Я боялась правды, боялась осуждения.
– А я боялась.
– Почему? Ты так упорно держалась за Данила, а Игорь…
– Что Игорь? – Наташа немного повысила голос. – Что? Это был случайный секс. Он же по тебе сох. Когда я поняла, что беременна… – она посмотрела на Мирона. – Отношения с Данилом не были тем, чего я хотела, Агния. – Она повернулась ко мне. – Я знала, что он мне изменяет, но думала, что это пройдёт. Чего-то ждала… А сейчас сама не могу понять, чего. Это больно – знать, что мужчина, с которым ты хочешь построить жизнь, тебя не любит. И слышать, что он тебя не держит, тоже. Даже не знаю, сколько раз он говорил, что я могу быть свободна, если меня что-то не устраивает.
– Тогда зачем ты терпела? – спросила я. И я искренне не понимала, зачем.
– Не знаю. Не знаю, – повторила она, четко проговаривая слова. – Но я рада, что всё закончилось. Странно… Раз, и закончилось. Хорошо, что ты вернулась.
– Ещё совсем недавно ты так не считала.
– Ещё совсем недавно я хотела быть женой мужчины, который сделал бы меня несчастной.
– Больше не хочешь?
– Не хочу, – сказала она решительно и встала. – Даже если с Игорем у нас не сложится, я больше не хочу вранья. Ты смогла вырастить сына, и я смогу.
– Думаю, что вам всё-таки стоит попытаться, – я тоже поднялась.
– Я тоже так думаю, – Наташа улыбнулась уголками губ, но взгляд её оставался отстранённым.
Мы обе засмотрелись на Мирона. Я заметила, как Наташа коснулась живота. Ветер подул сильнее, платье облегало её тело точно вторая кожа. В кармане у меня звякнул телефон, но я не спешила доставать его.
– Я всегда тебе завидовала, – призналась Наташа. – Мы ведь с тобой обе без отца росли. Но у тебя он появился, у меня – нет. Когда ты выходила замуж за Игоря… Он мне нравился. Но я не разрешала себе думать об этом. Лелеяла любовь к Дане. Игорь был твой, а Даня… – она горько усмехнулась. – Даня тоже был твой. Всё так глупо…
– Наташ, – я коснулась её руки. – Ты тоже меня прости.
Она посмотрела мне в глаза.
– У вас красивый сын, – Наташа качнула головой в сторону Мирона. – Мой тоже будет красивым. Папа у него что надо.
Её улыбка была блёклой и вымученной, моя тоже. Больше ничего не сказав, Наташа пошла по траве в сторону ворот. Ветер принёс с собой аромат её духов.
Нам всем давно нужно было попросить друг у друга прощения. Я смотрела ей вслед. Почему раньше я не замечала в ней страха одиночества? Почему никогда не видела того, что лежало на поверхности? Почему не хотела видеть?
Около меня по камню зашуршали колёсики игрушечной машинки. Я вытащила телефон, прочитала сообщение.
– Мам, жарко, – Мирон плюхнулся рядом. – Хочу мороженое.
– Потом. Сейчас к папе пойдём, – сказала я, и только когда слова повисли в воздухе, а сын нахмурился, поняла, что сделала. Но было уже поздно.
* * *
Сперва я хотела попытаться переключить внимание сына на что-то другое. Я могла бы отвлечь его, перевести всё в шутку, обыграть. Но не стала. Разве мало нам все досталось из-за молчания?
– К папе? – осторожно переспросил Мирон. – Мы же к дяде Данилу собирались.
Я сдвинула колени, поймала руку сына. Ладошка его была тёплой, машинка в ней – прохладной. Всё вдруг стало очень острым: звуки, запахи. Даже шум воды в фонтане казался мне слишком громким.
– Ты у меня взрослый, да? Можно с тобой по-взрослому поговорить?
Мирон размеренно кивнул. Сердце у меня затрепыхалось. Данил дал мне две недели. Что же, кажется, я не слишком превысила срок, несмотря на то, что больше он на нём не настаивал.
– Когда-то я жила в России, я тебе рассказывала, помнишь?
– Помню. Если тут бабушка и дедушка, то ты жила в России.
– Да, – подтвердила я. Господи, он же уже совсем большой! А я пытаюсь говорить с ним, как будто ему года три от силы!
– Мы с Данилом встречались. Ты понимаешь, о чём я? Мы с ним дружили. А потом мне надо было уехать. В Америке у меня родился ты.
Он слушал очень внимательно, не перебивая. А я пыталась подбирать слова, чтобы не кидаться в омут с головой. Но объяснения вышли скомканными. Ладошка Мирона выскользнула из моей. Сын молча забрал машинку, отвернулся и стал катать её по асфальту. Я резко развернула его к себе и наткнулась на мрачный взгляд Ягуара. Губы Мирона были сжаты, как бывали сжаты губы его отца, когда внутри него пылал гнев.
– Почему ты не говорила, что у меня есть папа?!
– Потому что твой папа был далеко, – я старалась держаться, хотя меня одолевали эмоции. – Так вышло, Мирон, что мы с твоим отцом расстались. Такое случается. Сейчас ты злишься на меня, я знаю. Но обещаю тебе, больше мы не уедем. Без Данила не уедем.
– А если вы опять расстанетесь?!
– Не расстанемся. Но даже
