Розовая. Идеальная. И чертовски мокрая.
— Ты нужна мне, детка. — Я с трудом сглотнул, опуская член, пока не кончил слишком рано. Затем я уперся коленом в кровать, двигаясь между ее бедер.
Она расслабилась на спине, принимая вес моей груди, когда мои бедра легли в колыбель ее бедер. Затем я просунул руку между нами, проведя пальцем по ее щели и заработав шипение.
— Форд. Трахни меня.
Я выровнялся и вошел в нее.
Черт возьми.
Милли сжалась, ее стон заполнил комнату. Ее ноги раздвинулись шире, а тело уже дрожало.
Жестко и быстро. Сначала мы снимем напряжение. Поэтому, я вышел, затем снова вошел внутрь, делая в точности, как обещал. Я трахал ее. Жестко. Я двигал бедрами, мои глаза закрылись, когда ее внутренние стенки затрепетали вокруг моей длины.
— О боже, Форд. — Ее ногти впились в мои плечи, боль усиливала удовольствие.
— Еще раз. Произнеси мое имя еще раз.
У нее перехватило дыхание.
— Форд.
Чертовски верно. Я буду целовать ее, боготворить ее, и когда с ее губ будет срываться имя, оно будет только моим.
Я двигался быстрее, толчок за толчком, доводя ее до грани. Ее стоны смешивались с моими стонами и звуком соприкосновения наших тел. В ней было слишком хорошо. У меня не было шансов продержаться дольше.
— Кончай, Милли, — приказал я, входя глубоко и потирая основанием члена ее клитор. Этого было достаточно.
Ее спина выгнулась над матрасом, она начала извиваться подо мной, ее руки сжимали простыни, когда она запульсировала вокруг меня.
Это крепкое сжатие вызвало мое собственное освобождение, и я излился в нее, мой разум, мое тело были полностью поглощены Милли. Это женщина настолько совершенна, что, должно быть, была создана для меня.
Наши тела были липкими от пота, а дыхание стало затрудненным.
Я отодвинулся от Милли, перекатился на спину и притянул ее к себе на грудь, где бешено колотилось мое сердце.
— Все еще сердишься? — поддразнила она.
Я усмехнулся.
— Зависит от обстоятельств. Ты еще будешь спорить со мной?
— Я почти не спорила.
— Это значит «да».
Она хихикнула, расслабляясь, чтобы поцеловать волосы на моей груди.
— Хорошая игра сегодня, тренер.
— Ты поэтому пришла? Чтобы сказать мне, как прошла игра?
— Нет. — Она приподнялась на локте. — Ты обещал мне оргазмы за каждую победу.
Я наклонился, покусывая мочку ее уха, а моя рука скользнула к ее заднице.
— Кажется и правда, обещал.
Милли
— Подожди. — Форд потянулся ко мне, прежде чем я успела ускользнуть, его рука схватила мою.
— Форд, — прошептала я. — Мне нужно идти.
— Еще раз. — Он притянул меня ближе, его губы приникли к моим.
Я не сопротивлялась. Я никогда этого не делала. Вместо этого я позволяла ему целовать меня снова и снова, тепло его губ прогоняло холодный утренний воздух.
Я приподнялась на цыпочки, погружаясь в его объятия, когда его язык погладил мой.
У нас был месяц таких прощаний. Месяц поздних ночей, когда я приезжала к нему домой и забиралась в его постель. Месяц поклонения его телу и позволения ему делать то же самое с моим. Месяц будильников в четыре утра, чтобы я могла выйти из дома до того, как проснется Джоуи.
Один месяц секретов.
Вспышка фар разлучила нас. Сосед, вставший рано, проехал мимо, и я распустила волосы, закрывая лицо.
Знакомая хмурость омрачила красивое лицо Форда.
— Я устал скрываться, Миллс. Мы не можем делать это вечно, детка. — Он заправил прядь волос мне за ухо, когда наше дыхание окутало нас.
— Знаю. — Я грустно улыбнулась ему. — Я не знаю, что делать.
Он придвинулся ближе, его босые пальцы оказались рядом с моими.
— Я тоже.
Вчера, в перерыве между пятничными дневными совещаниями, я потратила час на изучение кадровой политики департамента. Я прочитала документ о запрете отношений не менее двадцати раз — он оказался на удивление коротким, учитывая, что он был проклятием моего существования. В двух словах, отношения между сотрудниками спортивного департамента были строго запрещены.
— Давай просто переживем этот сезон, — сказала я. Еще месяц, может быть, два, если команда хорошо выступит в плей-офф.
Форд глубоко вздохнул, его лоб прижался к моему.
— Ладно. Но я хочу рассказать Джоуи сегодня после игры. Мы можем скрывать это на работе, но я устал прятаться в собственном доме.
Я напряглась и отстранилась.
— Может быть, нам стоит подождать.
— Почему?
Потому что, что, если ты снова уйдешь?
— Эм… потому что. — Теперь я говорила, как моя мать. В детстве, всякий раз, когда она хотела, чтобы я что-то сделала, но слишком торопилась объяснить свои доводы, или веской причины вообще не было, она отвечала на мои «почему» «потому что».
Судя по тому, как посуровело выражение лица Форда, ему было неприятно это слышать так же сильно, как мне было неприятно это говорить.
— Что, если она меня возненавидит? — Я махнула рукой. — Что, если она не хочет, чтобы у тебя была девушка?
— Джоуи не невозненавидит тебя. Ты же не незнакомка. Я не знаю, как она отреагирует на появление девушки в моей жизни, но я много думал об этом в этом месяце, Милли. Я готов дать ей шанс разобраться в этом.
— Сиенна взбесится. — Мои губы скривились при упоминании ее имени. Мы еще не затрагивали тему Сиенны, но у меня скрутило живот при одной мысли о ней.
— Кого, черт возьми, волнует Сиенна?
— Джоуи, — выпалила я в ответ.
Он вздохнул, проводя рукой по своим растрепанным волосам. Утром они выглядели сексуально, взъерошенные и торчащие под странными углами, в основном из-за моих пальцев прошлой ночью.
— Милли, я прячу нас на работе. Но не здесь.
— Еще немного, — возразила я. — Пока сезон не закончится.
— Нет. Это всего лишь Джоуи. Кому она расскажет?
— Пожалуйста?
— Миллисент. — Его глаза сузились. — Поговори со мной. Почему ты не хочешь, чтобы я рассказал Джоуи?
— Потому что… — Я с трудом сглотнула, зажмурив глаза. — Потому что, что, если все развалится, как в прошлый раз?
Мне не нужно было этого видеть, чтобы понять, что он поморщился.
Он молчал три удара сердца. Я считала.
— Посмотри на меня. — Он взял меня пальцем за подбородок, ожидая, пока я утону в этих голубых глазах. — Я не уйду.
— Ты мог бы, — прошептала я.
Он придвинулся ближе, взяв мое лицо в ладони.
— Тогда на этот раз я возьму тебя с собой.
Воздух вырвался из моих легких.
— Правда?
Форд усмехнулся.
— Как ты думаешь, что здесь происходит?
— Эм… — Кроме того, что мы просто проводим ночи в его постели, я не
