и сейчас сидим в моей машине возле дома, где остановилась Кирстен с сыном.
Целый день мы чувствовали себя вполне комфортно в обществе друг друга, наблюдая за нашим сыном. Джейкоб охотно сидел на моих руках. Мы выглядели как идеальная семья.
Сейчас уже подступает неловкое молчание по мере того, как у Джейкоба садятся батарейки.
– Бедненький он вымотался за весь день. – Кирстен ласково проводит по светлым волосикам Джекоба, который уже заснул на моих руках.
– Это был отличный день, – шепотом говорю я, не отрывая взгляд от сына.
– Да, – так же тихо отвечает Кирстен. Немного помолчав, она говорит: – Знаешь, я попросила прощения у Мадлен.
Я перевожу на нее глаза и изучаю серьезное ее лицо.
– Правда?
Она кивает и снова аккуратно поглаживает малыша.
– Мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что я вела себя, как настоящая сука. Я чуть не убила ее.
У Кирстен дрожит голос. Она действительно раскаивается в том, что натворила тогда.
– Она ведь простила тебя?
Кирстен кивает, вытирая подступившие слезы.
– Мадлен очень хороший человек.
– Это так. Тогда… – я сглатываю ком в горле, – я тоже должен попросить прощения. За те фотографии. Я не должен был так поступать с тобой.
– Мы многое чего не должны были делать тогда. Словно это было не с нами.
– Ты права. Так ты прощаешь меня?
Мне важно, чтобы мать моего ребенка не ненавидела меня.
– Да, – почти шепчет она. – Не будем вспоминать об этом. Много воды утекло.
Несмотря на всю серьезность нашего разговора, я улыбаюсь.
– Ты стала такой мудрой, Кирстен.
Она тихо смеется.
– Не говори так. Чувствую себя слишком старой.
Мы снова молчим и любуемся спящим малышом. Нужно отнести его в дом и попрощаться до завтра. Но мне так хочется, чтобы он спал на моих руках.
– Мне кажется, мы могли бы остаться прежними, если бы не он.
Кирстен смотрит то на меня, то на Джейкоба, думая о моих словах.
– Да, ты прав. Пора его уложить.
Я осторожно выхожу из машины и поднимаюсь вместе с Кирстен в квартиру. Она раздевает Джейкоба, а я заношу целую кучу пакетов с игрушками, которые я накупил ему за день.
Когда Джейкоб уже мирно посапывает в кровати, я желаю спокойной ночи Кирстен и ухожу. Я хотел бы остаться, но не уверен, что это нормально. Все равно завтра с первыми лучами солнца, я буду здесь у порога этой квартиры. В машине я закуриваю сигарету и расслабляю тело. Я не курил целый день. Мой телефон вибрирует, и я читаю сообщение:
Кейли: Малыш копия своего папочки. Я так счастлива за тебя, Макс.
Я улыбаюсь и чувствую, что, кажется, все становится хорошо. Еще утром я отправил Кейли нашу совместную фотографию с сыном. Несмотря на нашу молодость, мы можем стать достойными родителями своим детям. Это стоит всех жертв, на которые мы идем. И я жду не дождусь, когда увижу Кейли с ребенком. Эту капризную и взбалмошную девчонку.
Мой телефон снова вибрирует. На этот раз я вижу входящий звонок. Мне звонит мать.
– Что случилось? – без приветствий отвечаю я.
Быть может у нее снова истерика. Или ее бросил Джекс и у нее…истерика.
– Макс, почему ты не сказал, что мой внук в городе?
Я не сразу нахожу ответ на ее вопрос. Откуда вообще она это знает?
– Это тебя не касается, – безапелляционно отвечаю я.
– Хватит, – отрезает она, и я слышу в ее голосе ту стерву, которой она и является на самом деле. – Ты пригласишь мать моего внука к нам на ужин и точка. Я хочу видеть их.
Не дожидаясь моего ответа, она отключается.
Меня раздражает ее приказной тон. Наверняка, ей рассказала тетя Мелоди. Семья Кирстен и семья моей тети тесно общаются, поэтому в курсе всех событий. А такое событие, как приезд Кирстен ко мне в Нью-Йорк не остался без внимания.
Вот черт!
Я делаю последнюю затяжку и выезжаю с парковки.
Не бывать этому. Я не приведу Джейкоба домой. Я уже долгое время скрупулезно отделяю белое от черного в моей жизни, чтобы в конечном итоге выбрать одну сторону и обосноваться окончательно.
Мой сын – белое. И это только мое и моя жизнь. Я не впущу в нее свою мать.
Глава 25
Лив
Все-таки мужчины очень слабые существа. По крайней мере, в плане того, что касается болезней.
Пока Крис живет у моих родителей, я тоже живу здесь. Мы часто проводим вечера вчетвером, и это напоминает мне мое детство. У папы все еще болит нога, и он постоянно охает и ахает, раздражая этим маму. Он ведет себя так, будто сломал, а не вывихнул ногу. И вообще прошло много времени с того дня, а он все еще жалуется на нее.
Крис ведет себя так, будто не сломал ногу, а будто ее ампутировали. Я помню, как в школе мы все вчетвером заболели свинкой. Мы с Джуди перенесли это с достоинством. Но Айзек и Крис ныли после этого целый месяц.
Сейчас мы с мамой просто-напросто сбегаем от мужчин и запираемся внизу в магазине. Мама заваривает ароматный зеленый чай, а я зажигаю лавандовые свечи. Наверху стоит дикий рев. Папа и Крис смотрят регби по спортивному каналу.
Мама садится на мягкий пуфик и ставит поднос на стеклянный столик. Я сажусь напротив нее и, улыбаясь, беру из ее рук чашку.
– Давно мы с тобой не болтали, Лив, – вздыхает мама, заправляя черную прядь за ухо.
– Да, – соглашаюсь я.
– Надеюсь, ничего страшного, если я скажу?
– Конечно скажи. – Я превращаюсь вся в слух.
– Папа рассказывал о том случае у тебя на работе. – Мама хитро
