Жилые серые коттеджи можно по пальцам одной руки пересчитать, поэтому ночью практически не было горящих окон. Внезапно мне подумалось, что нас с Пашей запросто могли прятать в каком-нибудь из этих домов. Долгих, будто прочитав мысли, нащупал мою руку и ободряюще ее сжал.
– Все в порядке? – спросил он негромко, наклонившись ко мне. – Ты побледнела.
Мы как раз проезжали один из таких коттеджей. Пустые незастекленные «глазницы» на недостроенном чердаке, торчащие деревянные балки на крыше и будто то самое узкое окно на первом этаже…
– Ты не думаешь, что… – начала я.
– О чем там щебечете, голубки? – весело подал голос Буравин. – Куда дальше? Вон начинается небольшой лесок. Как вы тут вообще плутали? Не вижу поблизости ни одного фонаря.
– Так и плутали, – отозвался Паша.
Оставили машину у одного из домов, а на поиски Пашкиной колымаги отправились пешком. Буравин то и дело подкалывал Долгих по поводу его внешнего вида. Мы едва не проспали встречу с Германом. Поднявшись, опустошили наш холодильник… Затем Пашка поспешно принял душ, его рубашку я бросила в стирку, а взамен вручила другу папину футболку. Папочка у меня любитель экстравагантных вещей, поэтому по тропинке Долгих теперь вышагивал в широкой оранжевой майке с черной надписью «Семейное положение: есть Лидка».
– Что за Лидка? – смеясь, поинтересовался у Пашки Буравин.
– Моя мама! – подала я голос, плетясь позади всех. Готова была расплавиться от жары. Солнце нещадно пекло спину и затылок.
Буравчик присвистнул:
– Так ты что же, и с дочерью, и с мамкой шуры-муры крутишь? Гигант!
– Буравин, что ты мелешь? – прибавив шаг, закричала я. Запустить бы в его светлую макушку еловой шишкой. – И вообще, мы это… не вместе.
– Не встречаемся, – одновременно со мной проговорил Долгих.
Мы с ним тут же растерянно переглянулись, оба так и не осознав, какие отношения нас теперь связывают.
– Да, конечно! Так я вам и поверил, – хмыкнул Герман, снова мне развязно подмигнув. Отвернулся. Я все-таки нагнулась за шишкой и запустила ее в спину Буравчику. Герман озадаченно почесал лопатку и, задрав голову, оглядел сосны.
Зайдя глубже в лес, мы спрятались от солнца. В просвете деревьев еще были видны недостроенные дома. Прошагали уже около километра, когда Буравин, который шел впереди, развернулся и озадаченно вопросил:
– Офигеть, вы как тут проехали вообще?
– Может, мы не в ту сторону опять идем? – забеспокоилась я.
Лес стал гуще, и хотя днем здесь было не так страшно, меня беспокоили неприятные воспоминания. Чуть позже мы все-таки набрели на Пашкину машину. «Мерседес» был брошен между двумя кустарниками кизила.
Пока Долгих осматривал со всех сторон машину, Буравчик продолжал пялиться на меня и улыбаться. Гаденько так.
– Ну что? – не выдержала я. – Что ты лыбишься?
– Чем вы занимались в кустах? – негромко спросил он меня, пока Долгих полез в салон на поиски своего телефона.
– От бандитов прятались, – буркнула я, чувствуя, как краснею до кончиков ушей. Вспомнила, что мы на самом деле делали в машине.
– Ага… Самое подходящее местечко для того, чтобы заняться шпилли-вилли…
– Шпилли-вилли, шуры-муры, – не выдержала я, – ты можешь нормально изъясняться, Чилли Вилли?
Я вспомнила мультяшного пингвиненка и почему-то расхохоталась. Теперь мне казалось, что Буравчик на него здорово походил.
В этот момент из автомобиля вылез Пашка и удивленно посмотрел на нас:
– Вы чего?
– Пупс меня высмеивает, – пожаловался Буравин, – я всего-то у нее спросил…
– Машина в порядке? – перебив Германа, поинтересовалась я у Паши.
– Да, все нормально, – кивнул Долгих. – Ныряй, домой отвезу.
Я прикинула в уме, что скоро с работы должны вернуться родители, и поспешно полезла в машину. Мне предстоял серьезный разговор с мамой. Если, вернувшись с рынка, она снова не застанет меня дома, влетит мне в два раза сильнее.
– Карапуз! – окликнул Герман. – А может, все-таки со мной?..
– Что? Шуры-муры или шпилли-вилли? – насмешливо уточнила я.
– Да о чем вы? – сердился Пашка.
– Со мной домой поедешь, – рассмеялся Буравин. – И не шути так, а то Долгих мне башню снесет. А я у товарищей девушек не увожу. Правило Буравчика!
Как мы ни убеждали Германа в том, что между нами ничего нет, кроме дружбы, парень оставался непреклонным.
Подбросили Германа до его новенькой тачки и, сердечно поблагодарив за помощь, остались с Пашей в салоне «Мерседеса» вдвоем. Не спеша ехали по серпантину и молчали. Пашка – задумчиво, я – смущенно… Буравин, обогнав нас на одном из опасных участков, посигналил и вырвался далеко вперед.
– Дурной! – покачала я головой.
– Откуда у него такая тачка? – озадаченно проговорил Долгих.
– Завидуешь, Павлуша? – язвительно спросила я.
– Что ты! – округлил глаза Пашка. – Я люблю свою детку. И давай потише! Она может нас услышать и обидеться. Ты же не хочешь застрять по пути…
– Я в твоей машине даже дышать боюсь, – созналась я.
Пашка рассмеялся и вдавил педаль газа в пол. Мы понеслись быстрее. Через открытый люк в салон проникал теплый поток воздуха. Ветер трепал мои темные волосы, которые то и дело закрывали лицо. Но Буравчика нам, конечно, было уже не догнать.
– Ты тоже думаешь, что нас прятали в одном из тех домов? – спросила я.
Пашка посмотрел на меня и вздохнул:
– Да, скорее всего, так и есть.
– Они сказали, что взяли не тех… – продолжила я. Хотя даже говорить на эту тему было страшно. – Все-таки им нужны Ульяна и Матвей?
– Или Миша? – подсказал Паша.
– Все трое, – усмехнулась я. – Тебе не кажется, что пора поговорить с Ушацкой? Она здорово куда-то вляпалась.
– Считаешь, Уля сама об этом не знает?
– Стоит ее предупредить, – нахмурившись, сказала я.
Подъехав к моему дому, Пашка заглушил мотор. И снова возникла неловкая пауза… Столько раз мы сидели вдвоем в машине. Потом я выскакивала из салона, брякнув напоследок какую-нибудь глупость. Все было так просто, привычно, понятно… Я сама хотела, чтобы наши отношения изменились. Это произошло, но что с этим делать, пока не придумала.
