Она тает передо мной. Весь ее прежний гнев улетучивается, как только мои слова достигают ее ушей.
— Так что доверься мне, я тоже знаю, чего хочу, — шепчет она. — Перестань возводить стены, думая, что знаешь лучше меня. Только я знаю, чего я хочу, что я чувствую.
Я киваю, поскольку она просто продолжает смотреть на меня, мои слова все еще витают вокруг нас, когда я, черт возьми, почти истекаю кровью по всему полу из-за нее.
— Так… — Я делаю паузу, пытаясь взять себя в руки. Ее руки скользят вверх по моей груди, пока она не обхватывает мою челюсть, придавая мне необходимую силу. — Чего ты хочешь?
— Тебя, Николас. Я хочу тебя. Я хочу страшного солдата и ранимого маленького мальчика, который живет внутри тебя, и все, что между ними. Я хочу твой страх, твою тревогу, и я хочу разбить это с тобой и доказать тебе, что все это у тебя в голове, потому что ты чертовски невероятный.
У нее вырывается дыхание, и ее сумка падает на пол, когда я прижимаю ее спиной к стене позади нее и прижимаюсь губами к ее губам.
— Черт возьми, ты идеальна, — рычу я в наш поцелуй, прежде чем погрузить свой язык в ее красные губы, чтобы найти ее.
Стон, полный похоти и первобытной потребности, вырывается из моего горла, когда она жадно погружается в поцелуй прямо рядом со мной.
Наклоняясь, я зацепляю рукой ее колено и поднимаю ее ногу, чтобы она обернулась вокруг моего бедра, но я замираю, когда мои пальцы что-то задевают.
— Что за— Я отстраняюсь от ее захватывающего поцелуя и смотрю вниз на ее бедро. — Трахни меня. Ты только что стала еще сексуальнее.
— Николас, — стонет она, прижимаясь ко мне.
— Черт возьми, Ангел. Я чертовски хочу тебя. Проведи со мной ночь. Я хочу, чтобы ты снова была в моей квартире. Я хочу, чтобы ты была в моей постели.
— Да, — стонет она, когда я целую ее в шею. — Да, я хочу всего этого.
— Хорошо, — выдыхаю я, мои губы касаются точки ее пульса, и на губах появляется улыбка, когда я чувствую, как сильно я на нее влияю. — И тогда ты можешь рассказать мне, что тебя действительно беспокоит сегодня вечером.
Она напрягается, и мгновенно, как будто эти несколько моих слов высосали весь воздух из комнаты.
— Ч-что ты имеешь в виду?
Я отстраняюсь, беру ее лицо в свои руки и пристально смотрю глубоко в ее глаза.
— Я знаю тебя, Калли. Я вижу тебя. И я знаю, что это оправдание похмелья — чушь собачья. Тебя беспокоит что-то еще.
Ее губы приоткрываются, чтобы ответить, но комнату оглашает грохот в дверь ванной.
— Алло? Здесь кто-нибудь есть, — зовет кто-то.
— Черт, — шипит Калли. — Тебя здесь поймают.
— Все в порядке, — уверяю я ее. — Я спрячусь в одной из кабинок. Ты делаешь то, что тебе нужно, затем выходишь, как будто ничего не произошло.
— Что я скажу о замке?
— Несчастный случай? Что ты была на автопилоте? — Я пожимаю плечами.
— А как насчет тебя?
— Ангел, тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я выбирался из ситуаций и похуже, чем эта.
Женщина по ту сторону двери снова стучит.
— Сегодня вечером, да? Я и ты.
— Да. Я сделаю так, чтобы это произошло.
— Я люблю тебя, — снова говорю я в спешке, прежде чем поцеловать ее в кончик носа и проскользнуть в одну из туалетных кабинок.
Калли глубоко вздыхает, прежде чем ее каблуки стучат по кафельному полу и спускает воду.
Секунды кажутся часами, прежде чем она, наконец, подходит к двери и открывает ее.
— О боже, мне так жаль. Я понятия не имею, что произошло, — говорит она, звуча более чем убедительно. Маленькая шалунья.
Женщина, которая ждала, что-то говорит в ответ, но я слишком занят, заново переживая наши несколько совместных моментов, чтобы сосредоточиться.
Просто жаль, что это не продолжается, и я не могу заглушить звук того, как она мочится в кабинке рядом со мной, прежде чем она издает самый неподобающий леди пук, который я когда-либо слышал в своей жизни.
Кто сказал, что жизнь в мафии должна быть гламурной?
Кажется, проходит вечность, прежде чем она уходит, и как раз в тот момент, когда я думаю, что могу сбежать, входят еще две женщины.
К черту мою жизнь.
Хорошая работа, Калли стоит каждой секунды этого.
К счастью, когда я наконец возвращаюсь к столу, десерты как раз раздают, а Нико и Тео погружены в беседу.
— Повеселился? — Спрашивает Айла, выглядя глупо самодовольной, несмотря на тот факт, что это не она перепихнулась в туалете.
— Тебе обязательно должно это так сильно нравится? — Спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее в ту секунду, когда моя задница ударяется о стул.
— О, черт, — выдыхает она, протягивая руку, чтобы потереться о мои губы. — На самом деле это не твой цвет. Мне кажется, тебе больше подойдет темно-фиолетовый.
— Я запомню это в следующий раз, — невозмутимо заявляю я.
Передо мной ставят чизкейк с какой-то причудливой сахарной начинкой сверху, и, изучив его секунду, я рискую поднять взгляд на Кэл.
Ее щеки розовые, а губы припухли от моего поцелуя.
И я снова чертовски возбужден.
Алекс ухмыляется мне, когда я одергиваю брюки, как будто он может точно видеть, что я делаю под столом.
Нуждаясь в отвлечении, от которого я не кончу, я оглядываюсь на Нико и Тео.
— Что происходит? — Спрашиваю я, серьезность их разговора заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом.
— Муравьи нашли мед, — загадочно отвечает Нико, за что Стелла закатывает глаза.
Насколько я знаю, ни одна из девочек не осознает, что на самом деле происходит, но ни одна из них не глупа, и они должны что-то подозревать.
— Все по плану? — Спрашиваю я, мою кожу продолжает покалывать.
— Ага. Чего еще ты ожидал, чувак? Тебе нужно иметь немного гребаной веры. До дна, парни, — призывает он, поднимая свой стакан виски со стола. — Чертовски хорошая ночь, чтобы быть Греком.
Взгляд Калли прожигает мне щеку, и когда я оборачиваюсь, я нахожу страх в ее светло-голубых глазах.
Она знает.
И она тоже это чувствует.
30
КАЛЛИ
Что бы ни произошло за пределами этой вечеринки, кажется, это повышает чувство уверенности у всех, кто меня окружает, даже у тех, кто так же невежественны, как и я.
Но я этого не чувствую.
Мое сердце так переполнено после услышанных слов Деймона в ванной, но чувство вины, которое сопровождает их, угрожает поглотить меня и никогда не отпустить.
Я должна была рассказать ему, что я на самом деле чувствовала, вместо того, чтобы запинаться на словах, когда наша новая реальность нависла надо мной.
И я до сих пор не знаю долбанного результата этого теста.
Я смотрю вокруг, как все шутят и смеются, доедая десерты, а напитки разливаются легче, чем раньше.
Наклоняясь, я шепчу на ухо Алексу.
— Что случилось?
— Все прошло хорошо с… да, — говорит он, чувство вины проступает на его лице, извиняясь за свою неопределенность.
— И сейчас мы здесь в безопасности?
— В безопасности, как никогда.
— Как обнадеживает, — бормочу я.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты почти ничего не ела— слова Алекса обрываются, когда земля содрогается от того, что, как я могу только предположить, является взрывом, прежде чем воздух прорезают выстрелы.
— Ублюдки, — гремит кто-то, прежде чем женщины начинают кричать, а мужчины выкрикивать приказы.
Все происходит как в тумане, когда кто-то хватает меня за плечо и тащит за наш стол, который внезапно перевернули, чтобы мы могли спрятаться за ним.
— Я, блядь, знал, что это плохая идея, — рявкает Деймон, прежде чем скрыться за Тео и Нико.
— Нет, подожди. Вернись, — кричу я, страх, какого я никогда не знала, давит на меня, пока я едва могу дышать.
— Доверяй нам делать нашу работу, Кэл. — Алекс хватает меня за лицо и целует в лоб, прежде чем тоже уйти, как раз в тот момент, когда по комнате разносится очередная очередь выстрелов.
