— Самое время, — говорит она, когда я закрываю дверь.
Все еще ухмыляясь, вхожу в здание с ощущением, что я парю. Слышу, как мои туфли стучат по мраморному полу, но не чувствую под ногами неумолимого камня. Стараюсь сдержать улыбку, но это требует от меня огромных усилий.
Мне хочется позвонить Лиллиан и рассказать ей. Хочется, чтобы она узнала прямо сейчас, что я влюбился. Сильно. Что я по уши влюблен в нее. Как я могу сидеть с этим откровением весь день? Именно из-за этих всепоглощающих мыслей я пропускаю поток людей, выходящих из лифта в вестибюль.
Когда слышу, что меня зовут по имени, вырываюсь из грез и возвращаюсь в настоящее.
Поднимаю взгляд и встречаю пару темно-карих глаз, в которых мерцает замешательство.
— Мистер Чатто. — Какого черта… Мы пожимаем друг другу руки. — Что вы здесь делаете?
Его вопросительный взгляд перетекает в нахмуренные брови.
— Я собирался спросить вас о том же. Думал, вы уехали из города.
Уехал из города? Какого хрена? Я все еще сплю? Умер? У меня внезапно началась деменция?
— Я… был на встрече, да. — Я усиленно моргаю, чувствуя себя так, будто меня подбросили в чужую жизнь без сценария. — Вы передумали насчет нового здания?
— Передумал? Вы шутите? Я больше взволнован этим новым предприятием, чем «Цеэ».
Новое предприятие?
— Это замечательно. Приятно слышать.
— Мне нужно бежать. Нужно успеть на самолет. — Он снова пожимает мне руку. — Поблагодарите мисс Лиллиан за всю ее тяжелую работу, хорошо? Я был разочарован, что ее не было на встрече.
Моя рука безвольно опускается на бок, и челюсть следует его примеру.
Предприятие. Лиллиан.
Тошнота разрастается у меня в животе. Кровь отливает от лица и сменяется закипающей яростью. Белый шум заменяет все связные мысли, когда ярость разливается по моим венам.
Я застываю, тупо уставившись вперед перед лифтом, и в голове у меня только одна четкая мысль.
Я собираюсь убить Августа голыми руками.
Лиллиан
Я сижу, скрестив ноги, на полу, зарывшись в образцы тканей, когда меня зовет коллега с розовым ирокезом.
— Твоя машина здесь.
Поднимаю взгляд от хаоса на моих коленях.
— Уже?
— Пора заканчивать, Леденец, — говорит она и помогает мне подняться с пола.
В первый день меня звали как угодно, кроме моего настоящего имени. Лилу, Лилипад, Лилли-фрилли и Леденец. В «Би Инспайед Дизайн» все работают под прозвищами, что избавляет меня от необходимости запоминать их настоящие имена.
Проверяю время, и, конечно же, я отработала целый день, и это почти не ощущалось.
— Мне еще нужно все это убрать…
— Нет. Оставь. Завтра сможешь продолжить с того места, где остановилась.
Это так облегчает работу моего мозга.
— Спасибо, это такая огромная помощь. — Я вспоминаю Габриэллу и сглатываю нервы. — У меня СДВГ, — выпаливаю я. — Эм… и еще много чего.
— У меня то же самое. — Она поднимает руку в жесте «дай пять». — Лучшие креативщики обычно такие. — Я хлопаю ее по ладони. — Ты здесь в хорошей компании.
И это все? Неужели так просто поделиться тем, что я всю жизнь пыталась скрыть? И мало того, что меня приняли, еще и похвалили? Неужели то, как работает мой разум, может стать преимуществом, а не помехой? Это вообще реально?
— Это так много значит для меня, ты даже не представляешь…
— Представляю. — Она подмигивает. — А теперь иди домой, чтобы я могла все здесь запереть. Я умираю с голоду.
Я хватаю свои вещи и направляюсь к двери чувствуя головокружение. Так вот что значит любить свою работу?
Карина стоит у открытой двери машины, но то, что Хадсон не с ней, немного приглушает тот восторг, который я испытывала несколько секунд назад.
— Как все прошло? — Она отходит в сторону, чтобы дать мне возможность забраться на заднее сиденье.
— Лучше, чем я могла себе представить. — Есть некоторые трудности, например, я ни черта не смыслю в дизайне интерьера, но Кингстон заверил меня, что этому можно научиться. Он говорит, что моя креативность и то, как работает мой ум, это то, чего нельзя достичь за счет образования.
Его слова далеки от ежедневных оскорблений его старшего брата.
— Мистер Норт сказал, что встретит тебя в своей квартире. Он предположил, что ты, возможно, захочешь заехать домой и взять одежду на завтра.
Я закатываю глаза.
— Ужасно самоуверенно с его стороны полагать, что я останусь на ночь. — Или, может быть, я просто настолько предсказуема. Думаю, что последнее.
— Мужчины. — Карина ухмыляется.
Я двигаюсь, чтобы сесть в машину, но останавливаюсь перед открытой дверью.
— Ничего, если я поеду с тобой спереди?
Она выглядит так, будто я только что попросила прокатиться в багажнике.
— Прости, просто как-то странно, когда тебя возят по городу, как какую-то знаменитость.
— Э-эм… — Она быстро моргает, затем кивает. — Да, конечно. Не вижу причин для отказа.
Я запрыгиваю на переднее сиденье, и когда она проскальзывает на водительское, то неловко ерзает рядом со мной на своем месте. Может мне все-таки стоило просто сесть сзади?
Я спрашиваю ее о том, как прошел ее день, и узнаю, что Карина встречается с пилотом, который большую часть недели отсутствует. Она говорит мне, что предпочитает передвигаться на машине, чем летать на самолете. И я согласна на сто процентов.
— Как получилось, что ты стала работать на Хадсона?
— Боже, это было пять лет назад. — Кажется, она немного расслабляется, вспоминая прошлое. — Как же быстро летит время. Я работала парковщиком в «Ле Руа».
Я сразу же понимаю, что она говорит о самом высококлассном ресторане города. Ходят слухи, что там подают редкий лосиный сыр, который производится только от трех лосей в Швеции. У меня столько вопросов. Но вместо этого я поджимаю губы и даю ей закончить.
— Я была единственной женщиной парковщиком, и, не хочу хвастаться, но я была быстрее и эффективнее. Мой начальник был моложе меня. Его отец владел компанией по найму парковщиков. Я парковала машину Хадсона, и он дал мне пятьдесят долларов чаевых. Хадсон подслушал, как мой начальник требовал, чтобы я отдавала половину чаевых, так как зарабатывала больше парней, потому что у меня есть «сиськи». Хадсон услышал, как он меня отчитывал. И тут же предложил мне работу прямо на глазах у парня. — Она смеется, вспоминая это.
Я тоже ухмыляюсь, хотя ее рассказ вызывает у меня неприятные ощущения в животе.
— Никогда не забуду лицо моего начальника. — Она смеется. — Я не думала, что Хадсон вспомнит о предложении на следующий день, поэтому, когда утром получила сообщение с просьбой встретиться с ним в «Норт Индастриз», чтобы обсудить все детали нашего нового соглашения, я официально уволилась с работы, и вот я здесь.
У меня болит челюсть, я осознаю, что сильно сжимаю ее. Ослабляю свою смертельную хватку, чтобы говорить.
— Хадсон — настоящий спаситель. — Мой желудок словно набит бетоном.
— Он хороший человек. — Кажется, она не уловила сухости в моем голосе. — Я, наверное, больше подвозила незнакомых людей по его просьбе, чем возила его. На днях он попросил меня купить новый гардероб для женщины, которая потеряла все, что у нее было, во время пожара в доме. Этот человек — святой.
— Он действительно такой. — Особенно для таких женщин, как я.
Черт. Как я могу доверять тому, что у нас есть, помимо того, что он врывается и спасает меня с дополнительным бонусом в виде невероятного секса?
Тошнота скручивается у меня в животе. Неужели наши отношения — не более чем обмен услугами? Я думала, что предложение работы от Кингстона было органичным, но Хадсон инициировал мой обмен идеями. Неужели все это шоу, закончившееся предложением работы, было срежиссировано Хадсоном и Кингстоном для меня? Может быть, эта новая работа ничего не говорит о моих способностях или таланте, а скорее является примером того, как Хадсон спас еще одну бедную, несчастную женщину?
Я открываю окно, чтобы подышать свежим воздухом.
