Теперь, когда моей семьи не стало, рухнула та ниточка защиты, которая удерживала меня в вертикальном положении. Мои плечи обвисли, адреналин вытекал из моих пор, оставляя меня тяжелой и измученной.
Я освободилась из объятий Ксавьера и опустилась на один из стульев, стоявших в коридоре перед комнатой Пен. Я тупо уставилась в противоположную стену, мои эмоции были разбиты после неожиданной встречи с семьей.
Иногда мне хотелось, чтобы я была из тех, кто умеет прощать и забывать. Если бы я проглотила свою обиду и злость и притворилась, что рада за Джорджию, то однажды это действительно могло бы стать правдой. Притворяйся, пока не добьешься своего и все такое.
Если бы моя сестра была хорошей сестрой, а ее предательство с Бентли было единичным случаем, я могла бы рассмотреть такой вариант, но Джорджия никогда не была образцовой сестрой. Она привыкла быть в центре внимания и получать все, что захочет. Часто она хотела получить то, чего у нее не было: фарфоровую куклу в единственном экземпляре, которую бабушка подарила мне на день рождения, винтажное платье нашей мамы для бала дебютанток и, конечно, моего жениха.
Она подняла такой шум из-за куклы и платья, что мой отец «перераспределил» их в ее пользу. Что касается Бентли, то на нем лежала справедливая доля вины. Я верю в то, что изменщик несет большую ответственность, чем тот, с кем он изменил, но в их случае им обоим стоило прыгнуть с Бруклинского моста.
Я услышала легкий шорох одежды, когда Ксавьер сел рядом. Он позволил мне молча прийти в себя, за что я была ему благодарна, но я не могла оставаться в ступоре вечно.
— Спасибо, — я повернулась к нему. — Тебе не нужно было этого делать.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Он откинулся на спинку кресла, и эта поза показалась мне знакомой на фоне безликих больничных стен. — Я просто сказал правду, как всегда.
— Верно. Что ты сказал в регистратуре, чтобы они тебя пустили?
— Ничего, — хитро улыбнулся Ксавьер. — Я позволил Бенджамину все рассказать. Пять Бенджаминов, если быть точным. Возможно, я также сказал им, что я твой жених.
— Это должно быть незаконно, и ты должен перестать ходить с таким количеством наличных. Это небезопасно.
— Небезопасно? — он подвинулся, его колено коснулось моего. — Только не говори мне, что ты начинаешь волноваться за меня, Луна.
— Не начинаю, нет. — Я начала уже несколько недель назад, просто тогда не знала об этом.
Меня пронзила волна беспокойства. Признаться в том, что мне не все равно, было сродни тому, как если бы мне вырвали зубы плоскогубцами, но он был честен со мной в своих чувствах. Я должна быть честна с ним (в какой-то степени).
Ухмылка Ксавьер померкла, когда до него дошел смысл моего ответа. В его глазах промелькнуло удивление, сменившееся медленным, расплавленным теплом.
— Значит, мы на одной волне, — мягко сказал он. Моя тревога немного улеглась. — Думаю, да.
Некоторое время мы сидели в тишине, наблюдая за тем, как мимо спешат медсестры, как приходят и уходят незнакомые люди. В больницах проливались слезы, но это в какой-то мере успокаивало. Это напоминало нам о том, что мы не одиноки в своем горе и что Вселенная не настроена против нас. Дерьмовые вещи случаются со всеми.
Это было странное утешение, но тем не менее оно работало.
— С Пен действительно все в порядке? — спросил Ксавьер.
— Да. Я успела ненадолго с ней увидеться, а потом она уснула, и я пересеклась с семьей. — Я смахнула со штанов ворсинки. — Здесь были мои отец и мачеха. Они ушли до того, как ты зашел.
— Я видел их, когда поднимался, — его голос смягчился. — И как это было?
— Все, как я и ожидала. Кенсингтоны по-прежнему разделены, — мой рот искривился в сардонической улыбке. — Что ты думаешь о моей сестре и ее муже? Они очаровательны, не так ли?
— Это не первое слово, которое пришло мне на ум.
Сквозь мое смятение пробился тоненький смешок. Не знаю, как ему это удавалось, но у Ксавьера был талант делать ужасные ситуации терпимыми.
— Кажется, между тобой и Бентли было напряжение, — сказал он. — Помимо твоего противостояния с сестрой.
Если он когда-нибудь оставит работу в ночных клубах, ему следует поступить на службу в ФБР. Ксавьер был ужасно наблюдательным.
— Так и было, — сказала я. — Учитывая, что он был моим женихом до того, как женился на моей сестре.
Его шокированные глаза встретились с моими, и моя улыбка стала еще более горькой.
— О нас мало кто знал, — сказала я. — По крайней мере, не в Нью-Йорке.
Я никому не рассказывала всю историю, даже своим друзьям. Они знали обрывки, но пересказывать воспоминания было слишком больно. Я предпочла бы запереть их в коробке и притвориться, что их не существует.
Однако, увидев Бентли снова, я сразу же сорвала замок воспоминаний, и мне нужно было поделиться с кем-то, пока я не утонула в них.
— Мы познакомились, когда оба учились за границей в Лондоне, — сказала я. — Я была на младших курсах, он — старшекурсником. Он остался там работать после окончания учебы, и мы встречались на расстоянии некоторое время. В то время он работал в инвестиционном банке, и, поскольку всегда был очень занят, я часто навещала его, а не наоборот. Потом его перевели в нью-йоркский офис, и он сделал мне предложение за месяц до того, как я начала работать в Kensington PR.
Мой отец был в восторге, когда мы начали встречаться. У Бентли была хорошая работа, он знал, что сказать, и происходил из богатой, «приемлемой» семьи. Он был зятем мечты Джорджа Кенсингтона. Честно говоря, мой отец, наверное, стал счастливее, когда идеальный зять оказался в паре с идеальной дочерью, а не со мной.
— Мои планы по созданию компании уже были реализованы, так что я не могла отложить их, чтобы спланировать свою свадьбу. Даже если бы я могла, я бы не захотела этого делать. Но те первые месяцы после открытия были… стрессовыми, и наши отношения стали напряженными. Он обвинял меня в том, что
