допускать что-то, что Антонио Де Санктис воспримет как пренебрежение. Ты же знаешь этих гребаных итальянцев. Они старой закалки: традиции, уважение, честь и все такое. Я организовал этот брак, чтобы сотрудничать с влиятельной семьей, а не оскорблять ее. Нам нужна респектабельность мафии Де Санктис, чтобы двигаться вперед в этом городе.
— Нет, не нужна. Если бы ты перестал смотреть в прошлое и сосредоточился на будущем, ты бы увидел, что у нас есть все, что нам нужно. Времена изменились. Политики больше не реагируют на лошадиную голову в постели. — Я залпом выпил свой напиток, стараясь не показать Нико, как сильно он меня разозлил. Пока он еще не выдал ничего особенного, но мог бы.
— Никому не нужна лошадиная голова в постели, — сказал Виктор. — Дело в стиле и мощи. Де Санктис хороши в этом, и альянс поможет нам процветать.
— Что случилось с твоим уходом на пенсию? — лениво спросил я.
Нико напрягся рядом со мной. Это был самый важный вопрос для нас обоих.
— Я уйду на пенсию, когда буду уверен, что оставляю братву в двух надежных руках, — сказал Виктор с холодной ухмылкой.
Виктор жил тем, что натравливал нас друг на друга, и со временем конкуренция только усиливалась, становясь все более кровавой и варварской с каждым годом.
Одно было ясно — Виктор был настроен на этот брак. Это была очередная проверка моей преданности, и я ее провалю. Стены залитой кровью клетки, в которой я жил, смыкались, и я понятия не имел, как из нее вырваться.
В тот вечер, когда я вернулся домой, Молли ждала меня на кухне.
Я приостановился, закатывая рукава, заметив, как она склонилась над горячей плитой. Несмотря на поздний час, моя послушная маленькая пленница ждала меня.
— Что ты делаешь?
— Готовлю тебе ужин, — чопорно ответила она, обходя стол. На ней была атласная комбинация, поверх которой был накинут прозрачный халат.
Мои взгляд сразу же сфокусировался на ней, и усталость спала.
— Разве Ольга не приходила?
Почему она ждала меня? Она скучала по мне? Временами мою маленькую принцессу было трудно понять.
— Конечно, приходила, раз здесь не пахнет подгоревшими тостами.
— Ну, с этого момента она будет следить за тем, чтобы ты ела не только подгоревшие тосты.
Я нанял Ольгу больше для того, чтобы та следила за Молли, по крайней мере, так я говорил себе. После сегодняшнего вечера было трудно игнорировать правду, звенящую у меня в голове, как колокол. Я волновался о здоровье Мэллори, потому что люблю ее и всегда любил. Мысль о том, что она травмирована или больна, сводила меня с ума от беспокойства. Головная боль стучала в висках. Мэллори была моей слабостью, и Виктор с Николаем собирались использовать ее против меня.
— Если ты не будешь осторожен, Кирилл Чернов, я начну думать, что небезразлична тебе.
Ее зеленые глаза блеснули, и мне пришлось побороть свою естественную реакцию на нее. Сделав над собой усилие, я натянул маску безразличия, которая с каждым днем подходила мне все меньше.
— Между любовью и ненавистью тонкая грань, принцесса, как тебе хорошо известно.
Она шагнула вперед, заставив меня замереть и насторожиться. Затем протянула руку и коснулась моей груди, и мое сердце забилось быстрее под ее пальцами.
— Не думаю, что твое тело получило сообщение.
Ее рука неуверенно скользнула вниз, туда, где мое возбуждение упиралось в пояс.
Молли никогда раньше не была инициатором чего-либо между нами, с той первой ночи, когда она поцеловала меня. Я приказывал, а она подчинялась. Таков был наш порядок. Но последние несколько дней стерли границы между нами. Мэллори была новичком в интимных отношениях и в том, чем мужчины и женщины занимаются вместе в темноте. Химия между нами околдовала ее.
Я не мог позволить, чтобы связь между нам стала запутанной, размытой или что-то среднее. Мне нельзя было терять контроль, потому что я мог совершить ошибку и подвергнуть опасности нас обоих. Сегодняшний вечер стал суровым напоминанием об этом.
Я крепко сжал ее руку, останавливая.
— Трахаться с ненавистью обычно предпочтительнее, чем заниматься любовью, так что не заблуждайся. Я делаю только первое. Не романтизируй то, чего нет. Ты об этом пожалеешь.
Оттолкнуть кого-то, кто знал меня так, как Мэллори, было тяжело. Нужен был жесткий подход. Я повернулся спиной и начал уходить.
— Но мы уже занимались любовью раньше, — напомнила она мне с упрямой настойчивостью. — В первый раз…
Я остановился так внезапно, что она налетела на мою грудь и упала бы, если бы моя рука не схватила ее за запястье.
Я придал своим глазам насмешливое и пустое выражение. Сегодня вечером это было легко. Разговор с Виктором облегчил задачу.
— В первый раз я едва удержался от того, чтобы не задушить тебя голыми руками за то, что ты бросила меня.
Ее изящное горло дрогнуло, когда она сглотнула.
— Где ты был сегодня вечером?
— Уезжал, — коротко ответил я.
Я отпустил ее, отошел к бару у окна и налил себе выпить. Она не могла прикасаться ко мне прямо сейчас, иначе я бы выложил все начистоту. Мои мысли были за миллион миль отсюда, и если бы я не был осторожен, Мэллори заглянула бы внутрь. Она увидела бы мое беспокойство о ее безопасности и мои терзания от осознания того, что скоро мне придется пойти против отца и рискнуть всем в процессе.
— Куда? — спросила она, устраиваясь на диване и подпирая голову, чтобы наблюдать за мной.
Я повернулся, опираясь бедром о барную стойку, и сузил глаза, глядя на неё. Типично, что в тот единственный вечер, когда мне понадобилось пространство, Молли отчаянно захотела поговорить.
— В «Правду». Один из клубов, которыми управляет братва.
— Клуб? — выражение, которое я не мог истолковать, промелькнуло на ее лице. — Зачем ты пошел туда?
Ревность. Это была ревность. Черт. Я усилием воли сдержал себя. Ревность моей Молли была пьянящим чувством. Она понятия не имела о глубине моей одержимости, если думала, что мне интересно даже дышать одним воздухом с другой женщиной. Тем не менее, это дало мне шанс исправить баланс сил между нами.
— Зачем вообще кто-то ходит в клуб? Чтобы выпить и потрахаться, — резко ответил я.
Она побледнела, проглотив этот удар, но быстро собралась.
— Ты поэтому пошел?
Она изо всех сил старалась сохранять беспечность, но яркий блеск в глазах выдавал ее чувства. Встав, она обогнула диван и подошла ко мне.
— Что ты делал там?
Мои губы изогнулись.
— Ты спрашиваешь меня, трахал ли я сегодня
