Ольга ущипнула меня за руку.
— Сегодня мы приготовим blinchiki.
— Конечно.
Может быть, это занятие отвлечет меня.
Ольга достала из сумки продукты и положила их на стойку.
— Вот. — Она протянула мне серо-голубой прямоугольник.
Я несколько минут смотрела на него.
— Это блокнот, — тупо сказала я. — Ты купила мне блокнот?
— Не я. Кирилл сказал, что тебе нужно чем-то занять мысли. Ты любишь писать? Запиши рецепт, который я тебе расскажу, чтобы ты могла практиковаться, когда меня здесь не будет, — скомандовала она.
Серьезно, в другой жизни Ольга могла бы стать эффективным военачальником.
Ошеломленная, я провела пальцем по серо-голубому бархату. Кирилл помнил, что я люблю писать? Или он обнаружил дневники, когда обчистил мой дом за моей спиной, как псих? Я надеялась, что один из его лакеев сделал это за него и избавил меня от смущения.
— Ты сегодня счастлива? Добрые, счастливые пекари готовят лучшую еду, — одобрительно сказала Ольга.
— Как ты поняла?
Ольга фыркнула.
— Глупая девчонка. Ты всегда улыбаешься.
Я уставилась на нее.
— Правда?
— Ты не знала? Да, ты всегда улыбаешься, как дурочка. С самого первого моего прихода. — Она недоверчиво посмотрела на меня как на чокнутую, словно я собираюсь ударить ее скалкой по голове, чтобы порыться в ее покупках.
— Я понятия не имела. Интересно, что это значит, — пробормотала я скорее себе, чем ей.
Ольга фыркнула, как будто я была слишком глупа, чтобы жить, и она должна была просить сверхурочные за то, что терпела меня.
— Это значит, что ты счастлива, сумасшедшая девчонка.
На меня обрушилось удивление, за которым последовала огромная доза стыда и вины. Как я могла быть счастлива, находясь в плену у мужчины, который выстрелил в полицейского и избил моего отца до полусмерти? Я была действительно сумасшедшей.
— Как ты и сказала, думаю, только дурочка была бы счастлива в моей ситуации, — пробормотала я, следуя ее указаниям по кухне.
Она бросила на меня косой взгляд и вздохнула.
— Это настроение для девчачьих разговоров. У тебя нет подруги, с которой можно поговорить?
— У меня есть ты, — решительно заявила я.
— Я имела в виду девочек твоего возраста. Тех, с которыми ты можешь быть глупой.
— Ладно, я поняла. Хватит оскорблений для одного дня. Я могу вынести не так много.
Ольга рассмеялась, как садистка.
— Хватит? Мы только начали печь. Оскорбления еще не начались.
После обеда я устроилась в маленьком библиотечном уголке в гостиной и открыла блокнот. Ольга забыла о том, что хотела заставить меня записать рецепт, поэтому красивый блокнот был чист и полон возможностей и потенциала. Мне нравилось держать его в руках. Он был слишком красивым, чтобы писать в нем, но у меня не было ничего другого, и это была моя вещь. Я могла делать с ним все, что захочу, — вести дневник или что-то еще. Я могла написать историю.
Я грызла кончик ручки, которую нашла на кухне, и обдумывала, какую историю изложить на бумаге. Мои мысли блуждали, пока я смотрела на чистый лист, рисуя каракули. Через мгновение я поняла, что написала что-то.
У тебя нет подруги, с которой можно поговорить?
Я моргнула, глядя на эти слова. У меня действительно были друзья, с которыми я могла поговорить, и Кирилл никогда прямо не запрещал мне этого делать. Я не была уверена, что сказать им, но голос Тео или Феде, возможно, придал бы мне сил снова почувствовать связь с реальностью.
Я направилась на кухню. Вопреки всем ожиданиям, на кухне Кирилла стоял черный блестящий стационарный телефон. Я знала, что он работает, потому что Ольга звонила по нему своим друзьям. Я уставилась на него и осторожно взяла в руки. Затем приложила к уху, глядя на камеру в углу и зная, что Кирилл может наблюдать за мной в этот самый момент.
— Кому Вы хотите позвонить? — потребовал голос по ту сторону провода. Черт, я совсем забыла, что все звонки отсюда проходят через стойку регистрации.
— «Синий кролик» на Малберри-стрит.
Я затаила дыхание, ожидая отказа.
— Одну минуту, — сказал голос.
К моему удивлению, пошли гудки. Сердце бешено заколотилось при мысли о том, что у меня будет полноценный разговор. Человеческий контакт с кем-то, кто не числился в штате Кирилла, был захватывающим. Я уставилась в камеру, ожидая, что он меня остановит. С другой стороны, зная, насколько подготовленным был Кирилл, я не сомневалась, что этот телефон был здесь специально. Он позволил мне сделать этот звонок, чтобы послушать и понять, что у меня на уме. Он всегда был впереди, и я наконец-то начала привыкать к этой мысли.
— Вы позвонили в «Синий кролик». Это Федерика.
Я крепко сжала трубку.
— Феде.
— Лори? Черт возьми! Ты в порядке?
Я проглотила комок в горле от звука знакомого голоса и беспокойства.
— Да. Я хотела узнать как офицер Такер.
— С ним все в порядке. Он поправляется в больнице. Пуля не задела ничего жизненно важного. Где ты?
Я глубоко вздохнула. Я могла бы сказать ей, что нахожусь в «Башне». Найти это здание было несложно, учитывая, насколько дорогим и эксклюзивным оно было. Но что тогда? Если она приедет сюда, ей навредят, а я не могла этого допустить.
— Я в городе, — уклончиво ответила я.
— Ты цела? Он сделал тебе больно? — требовательно спросила она.
Я покачала головой, забыв, что она меня не видит. Что я могла сказать? Что этот мужчина-монстр подстрелил кого-то и пытал моего отца той же ночью, но единственная боль, которую он причинил мне, — это самые мощные оргазмы в моей жизни? Вот в какой дерьмовой ситуации мы оказались. Она пришла бы в ужас, если бы узнала, что я смирилась с Генри. Я и сама была немного шокирована. Моя любовь к нему превратилась в холодную покорность за те годы, что он ужасно вел себя по отношению к нам с мамой.
— Нет, не сделал. Он не стал бы. Не беспокойся обо мне. Я волновалась за Такера. Мне так жаль, что я втянула вас в это.
— Лори, ты должна сказать мне, где ты. Я могу помочь. Я вызову полицию.
— Полиция ничего не может против него сделать, и ты это знаешь. Ты ведь знаешь таких людей, как он, да? Он сказал мне, что ты от кого-то бежишь.
— Он заставляет тебя защищать его, угрожая мне? Потому что я могу сама о себе позаботиться, — сказала Феде, ее тон был полон огня.
Я заметила, что она не отрицает этого. Сколько секретов мы с Феде скрывали друг от
