другими способами. На работе я использую мячик для снятия стресса. Мои зубы грызут кончики ручек. Сегодня я заплакала, когда поняла, что NOLA задом наперед почти ALONE
14.
— Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной завтра.
Приглашение застает меня врасплох. Я уже привыкла к нашим коротким прогулкам домой. Я обнаруживаю, что за те несколько минут, что нам требуется, чтобы добраться сюда, я обычно могу удержаться от того, чтобы не пялиться на него сексуально озабоченными глазами. Он может на самом деле подумать, что я полноценное человеческое существо.
— Завтра? — спрашиваю я.
Он смеется и наклоняется вперед, целуя меня в лоб, как будто я хорошая маленькая девочка.
— Да. Завтра. Я заеду за тобой в NOLA в 19:30. Мы можем прогуляться туда пешком, если тебе от этого станет лучше.
— Дресс-код?
— Не слишком затейливо. Надень платье.
— В платье ты со мной не справишься.
Насмешка звучит так естественно, что у меня нет времени взять ее обратно. Может быть, ко мне вернулась прежняя я!
Его брови выгибаются, и теперь это возбужденные глаза.
Я отталкиваю его с тротуара, прочь от моей квартиры, через улицу, на противоположный тротуар. Если бы могла, я бы отвезла его в порт и посадила на корабль, отправляющийся в Европу.
— Забудь, что я это сказала.
Он ухмыляется.
— Забуду, — затем он делает шаг назад, перевешивая спортивную сумку на свое рельефное плечо. — Завтра.
Я неопределенно вздыхаю.
— Да. Конечно. Как скажешь. А теперь разворачивайся и поспеши в спортзал. А я пойду покричу в подушку.
На следующий день я приношу с собой в NOLA три платья, разговариваю с Роуз по FaceTime в ванной комнате после того, как строительная бригада уходит. Сейчас начало февраля и достаточно холодно, чтобы я хотела закутаться в пять слоев и поджариться у костра, но это не вариант.
— Покажи мне еще раз черное платье.
Я поднимаю его, и она утвердительно кивает.
— Да, вот это. Решено. Надень его с чулками и кожаной курткой.
— Я отморожу себе задницу.
— Ты знаешь, какая сейчас температура в Бостоне? 11 градусов. 11!
Внезапно 55 градусов кажутся не такими уж плохими.
— Да, хорошо, я смирюсь. Ты все еще приедешь на открытие NOLA?
— Я уже отпросилась с работы. Мой босс от этого не в восторге, но мне на самом деле все равно. За те несколько лет, что я здесь, я использовала всего около трех своих отгулов. Я заслуживаю этого.
— Я согласна, но будь честна, ты идешь ради меня или чтобы пополнить свои запасы королевского торта?
— Зачем задавать вопросы, на которые ты не хочешь знать ответы?
Справедливо.
Мы продолжаем разговаривать, пока я надеваю свое бархатное мини-платье от Free People. Оно без рукавов (отсюда и кожаная куртка), и Роуз настаивает, что чулки помогут сделать длину немного более приличной.
— Может, это и благотворительный концерт, но если он будет проходить в House of Blues, то все будут одеты круто и модно.
Я верю ей на слово, а затем вешаю трубку, чтобы она не отвлекала меня, пока наношу подводку и темно-красную помаду. Если бы мои белокурые локоны не были такими девчачьими, я бы выглядела круто.
Я поворачиваюсь, пытаясь поймать свое отражение сзади, чтобы убедиться, что ни к одной части моего тела не прилипла туалетная бумага, когда слышу мужской голос в галерее. Дерьмо. Он пришел раньше. Вот и рухнула моя надежда произнести перед зеркалом невротическую ободряющую речь.
— Иду! — кричу я, запихивая косметику обратно в сумку, а затем тянусь за кошельком. Моя кожаная куртка висит на вешалке, что было ошибкой с моей стороны, потому что я чувствую, что показываю слишком много кожи, когда выхожу из ванной.
Я растягиваю губы в хорошо натренированной, беззаботной улыбке, но она исчезает в тот момент, когда я замечаю Престона, стоящего перед баром и осматривающего заведение.
— Престон?
Он поворачивается, засунув руки в карманы, и его светлые брови взлетают к небу, когда он смотрит на меня.
Он тихо присвистывает.
— Куда ты направляешься?
Я кладу свою сумочку на стойку рядом с ним и думаю, не взять ли мне куртку. Не будет ли это слишком очевидно? Я довольствуюсь тем, что скрещиваю руки на груди, но тогда это кажется защитным жестом, поэтому опускаю их по бокам и внутренне стону.
— Сегодня вечером в «Доме блюза» благотворительный концерт.
Он слушает мои слова, но его внимание приковано к моему телу. Я вдруг начинаю сомневаться в длине своего платья. Прохладный воздух обдувает верхнюю часть моих бедер. Я подумываю о том, чтобы позвонить Роуз и накричать на нее за то, что она направила меня на этот путь.
— Что ж, ты выглядишь великолепно. Жаль, что я не еду.
Я натянуто улыбаюсь.
— Что ты здесь делаешь?
Мы не виделись с той ночи, когда он встретился с нами на Бурбоне. Он был на обеде у моих родителей, но ему пришлось уйти пораньше. Мы несколько раз переписывались, но это были безобидные, дружеские разговоры. Его присутствие здесь ставит меня в тупик.
Его пристальный взгляд возвращается к моему, и выражение его лица становится серьезным, если не сказать торжественным.
— Я хотел поговорить с тобой минутку наедине.
Я указываю на пустую кофейню вокруг меня.
— Что ж, у тебя есть шанс.
Он кивает и отходит, поворачиваясь по кругу.
— Это место выглядит великолепно, лучше, чем я себе представлял.
Почему мне кажется, что за его комплиментом скрывается оскорбление?
— Спасибо. Все почти готово. Ты получил мое приглашение на открытие?
— Да. Я, конечно, приду.
Я качаюсь на каблуках и позволяю тишине распространиться между нами. Очевидно, что он пришел сюда не для того, чтобы говорить о NOLA, а у меня действительно нет времени на светскую беседу.
— Почему бы тебе не сказать мне, что у тебя на уме, Престон?
Он отворачивается от меня, когда спрашивает:
— Насколько хорошо ты знаешь Бо Фортье?
Холодок пробегает у меня по спине. Я не хочу заводить этот разговор, но не могу придумать, как выгнать его, не будучи грубой.
— Довольно хорошо.
— Вы встречаетесь?
Я не колеблюсь, прежде чем ответить:
— Да.
Хотя я понятия не имею, ответил бы Бо так же, будет лучше, если я буду честна с Престоном. Он был милым последние несколько недель, и у меня нет никакого интереса водить его за нос.
— А ты не задумывалась, почему вы встречаетесь?
Я смеюсь.
— Эм… ну…
Я понятия не имею, что сказать. Почему мы встречаемся? Потому что я думаю о нем без остановки? Потому что каждую ночь ворочаюсь
