После этого разговора Джон весь вечер не выходил из своего кабинета. Он не проронил ни слова и когда пришел в спальню. Наутро Беттина объяснила Александру, что ей надо лететь в Нью-Йорк. Она сказала ему, зачем. Еще она рассказала ему про деда. Мальчуган отнесся к этому с восторгом и трепетом.
— Он писал рассказы для детей? — спросил Александр, глядя на Беттину такими же большими, как у нее, зелеными глазами.
— Нет, милый, для взрослых.
— А ты пишешь рассказы для детей?
— Пока нет. Я написала всего одну пьесу.
— Пьесу? А что это такое? — Александр присел и восхищенно посмотрел на маму.
— Ну, это как рассказ, только люди представляют его на большой сцене. Когда-нибудь я свожу тебя на детскую пьесу. Хочешь?
Он кивнул, и вдруг его глаза наполнились слезами, и он подошел к матери и обхватил ее ноги.
— Не хочу, чтобы ты уезжала.
— Я ненадолго, милый. Всего на несколько дней. Я привезу тебе подарок, хочешь?
Он кивнул, Беттина вытерла ему слезы и мягко освободилась из его объятий.
— Ты мне будешь звонить?
— Каждый день. Обещаю.
И вдруг — печально:
— Много дней?
Беттина подняла вверх два пальца, моля Господа, чтобы так и получилось:
— Два.
Тогда Александр, шумно посопев, кивнул и протянул ей руку.
— Это ничего. — Он заставил Беттину наклониться и поцеловал ее. — Можешь ехать.
Вместе они вышли из комнаты, держась за руки. До школы Беттина передала его на попечение Мэри, а сама уже через полчаса ехала в такси к аэропорту. С Джоном так и не пришлось попрощаться. Она оставила ему записку, в которой обещала вернуться через два-три дня и написала, в какой гостинице собирается остановиться. Конечно же, она не узнала, что Джон, вернувшись вечером домой и не застав ее, с остервенением скомкал записку и кинул ее в помойное ведро.
Беттина торопливо покинула самолет, совершивший посадку в нью-йоркском аэропорту. На ней были большие, красивые серьги с жемчугом и ониксами, мамино наследство, и, конечно, ожерелье, подаренное Айво много лет тому назад. Давно она не надевала украшения. Ее встречал Айво, в твидовой паре. Беттина облегченно вздохнула, увидев улыбавшегося Айво. За время полета она много о чем передумала. И вообразить трудно, что скоро она вновь окажется в Нью-Йорке. Словно сон. Тысячи воспоминаний роились у нее в голове — об отце, об Айво, о театрах, о раутах и приемах, об Энтони и их мансарде. Было похоже на фильм, который нельзя остановить. И вот перед ней — Айво в зале для встречающих. Подлинный, настоящий. На душе полегчало.
— Устала, дорогая?
— Не особенно. Только немного волнуюсь. Когда у меня встреча с Нортоном?
Айво улыбнулся.
— Во всяком случае, после того, как мы доедем до гостиницы.
Однако в том, что он сказал, не чувствовалось никаких нюансов, никаких намеков. Айво давным-давно позабыл свою прежнюю роль. Он вновь стал для нее папиным другом, в чем-то заменившим ей отца.
— Ну как, рада?
Хотя что там спрашивать — все ясно по ее лицу. Беттина возбужденно засмеялась и кивнула.
— Я вся в нетерпении, Айво, хотя до сих пор не понимаю, что происходит.
— А происходит то, что твою пьесу берут на Бродвей, — счастливо улыбнулся Айво, а потом улыбка его исчезла, и он заботливо поинтересовался: — Ну, что сказал тебе муж?
— Ничего, — пожала плечами Беттина и улыбнулась.
— Ничего? То есть, он не возражает?
Беттина покачала головой и пошутила:
— Нет, я хотела сказать — он перестал со мной разговаривать, узнав о моем отъезде.
— А сын?
— Он проявил гораздо больше понимания, нежели его папа.
Айво коротко кивнул, не желая больше говорить об этом. Правда, было неясно, как поступить с Александром. Если пьесу возьмут к постановке, то Беттине придется несколько месяцев провести в Нью-Йорке. Возьмет ли она мальчика с собой, или оставит его с отцом? Айво хотелось спросить об этом Беттину, но до поры до времени он решил не поднимать этот щекотливый вопрос. Вместо этого они непринужденно болтали о том, о сем, ожидая, когда доставят багаж Беттины. Наконец на ленте транспортера показались ее сумки. Водитель отнес их в машину. Беттина заметила, что у Айво новый шофер.
— Ну как, изменилось что-нибудь? — спросил Айво, когда они проезжали по мосту, он внимательно смотрел на Беттину.
— Ничуть.
— Так и должно быть, — улыбнулся Айво. — Я рад, что ты так думаешь.
Ему хотелось, чтобы она чувствовала себя как дома в своем родном городе. Сколько лет живет, словно иностранка, с человеком, который не понимает, кто она и откуда! Не зная Джона, Айво заранее его ненавидел. За мысли, которые он ей внушал, за презрительное отношение к ее отцу, ее прежней жизни, ее родословной и к ней самой.
Они миновали Третью авеню и выехали на Парк-авеню. Беттина во все глаза смотрела на людскую толчею, потоки машин, обычную суету раннего вечера. Из офисов выходили толпы служащих и устремлялись по домам, в гости, в рестораны и театры. Вокруг нарастало некое электрическое возбуждение, которое проникало даже в тихий салон лимузина.
— Нет ничего лучше Нью-Йорка, правда, дорогая? — Айво с гордостью и любовью окинул взглядом открывавшийся за окнами машины вид.
Беттина покачала головой и улыбнулась:
— Ты все такой же, Айво. Говоришь, как издатель «Нью-Йорк Мейл».
— В душе я им и остался.
— Скучаешь по газете?
Он задумчиво кивнул и промолвил:
— Но все рано или поздно меняется.
Беттина хотела добавить: «Как и мы сами», но ничего не сказала. Через несколько минут автомобиль, обогнув островок зелени, остановился у входа в отель.
Фасад здания — золото и мрамор, портал — сплошной мрамор, швейцар — в униформе из коричневой шерсти с отделкой золотым галуном, консьерж — сама предупредительность. Беттину проводили на один из верхних этажей, в ее апартаменты. Она с удивлением оглядывалась по сторонам. Сколько лет она не видела ничего подобного.
— Беттина?
В номере ее встречал голубоглазый, полноватый человек невысокого роста. Вокруг лысины бахромой произрастали серенькие волосы. Он был далеко не красавец, но по тому, как он поднялся с кресла и протянул руку Беттине, было сразу видно, что он человек, знающий себе цену.
— Нортон? — догадалась Беттина.
Он кивнул.
— Рад с вами познакомиться после стольких месяцев телефонных переговоров.
Они тепло пожали друг другу руки. Беттина заметила, что ее сумки уже доставлены в спальню и Айво дал посыльному чаевые. Тогда она связалась со службами и заказала в номер напитки.
