быть самозванцем, если бы не тот же разноцветный вихрь в его глазах, который я запомнила несколько месяцев назад. Тем не менее, мне потребовалась добрая минута, прежде чем я закрыла рот и скрестила руки на груди.
Я так разозлилась на него за то, что он ушел, и за нашу ссору в магазине. Но могла ли я вспомнить хотя бы одну вещь, которую хотела ему сказать? Нет. Желание взбучки, которую я практиковала, прошло. Пуф. Исчезло.
Все, что я действительно хотела сделать, это обнять Кейна.
Что это было? Почему он всегда заставлял меня хотеть обнять его? Я крепче сжала руки на груди, потому что объятий не будет, пока я не получу объяснений. И извинение.
— Я сожалею. — Его глаза умоляли меня о прощении.
Теперь мне просто нужно было объяснение.
Я открыла дверь пошире, отступив в сторону, чтобы впустить его. Он кивнул и переступил порог. Его взгляд пробежался по комнате, отмечая изменения, которые я внесла с тех пор, как он был здесь в последний раз.
Пока он водил кончиками пальцев по столику у дивана, я прекрасно видела его зад. Почему он должен был так хорошо выглядеть? Это сделало вызов моей взбучки еще труднее.
— Это место выглядит хорошо. — Он сел на край дивана, положив руки на колени.
Я пожала плечами и подошла к стулу напротив него. Я подождала, пока он заговорит первым, но вместо того, чтобы дать мне объяснение, которое я ждала, он подтолкнул книгу с именами детей через кофейный столик.
Когда он погладил обложку, его плечи поникли. Все его тело погрузилось глубже в диван.
— Я хотел бы в кое-чем признаться.
Иронично.
Также иронично было и то, что у меня, казалось, была склонность влюбляться в мужчин, которые убегали от своих проблем. Когда в нашем браке стало слишком тяжело, Адам бросился в объятия другой женщины. Сделал ли Кейн то же самое?
Я напряглась при мысли о том, что он был с кем-то еще. Я была потрясена, узнав, что Адам изменил, но мое сердце исцелилось — быстрее, чем я могла себе представить.
Но если Кейн провел последние три недели с кем-то другим, я буду уничтожена.
— Ты меня выслушаешь? — спросил он, откладывая в сторону книгу имен для детей.
Я подождала мгновение, затем еще одно, наконец, кивнув ему.
Его широкая грудь вздрогнула от глубокого вздоха.
— Я сказал тебе ужасные вещи, которых не имел в виду. Это не оправдание, но я был напуган и позволил своим страхам взять верх надо мной. Я сожалею.
— Извинения приняты.
— Спасибо.
Я ждала, что он продолжит, но он просто сидел и смотрел на меня своими яркими глазами.
Мои глаза сузились. Если он думал, что это можно расценивать как признание, то сильно ошибался. Воздух в комнате стал напряженным и тяжелым. Мои легкие, казалось, работали вдвое усерднее, но я не могла сделать глубокий вдох. Ярость, которую я лелеяла, расцвела в моей груди, вспыхивая, как костер, облитый бензином.
— Это все? — спросила я. — Это твое оправдание? Ты испугался?
Он поднял руку.
— Я…
— Нет. — Я вскочила со стула. — Сейчас говорю я.
Он благоразумно опустил руку и закрыл рот.
— Думаешь, я не испугалась? — Я указала на свою грудь, когда начала расхаживать между освободившимся креслом и кофейным столиком. — Ты хоть представляешь, каким большим шоком это было для меня? Думаешь, мне было легко прийти в твой магазин и сказать тебе, что я беременна, когда я уверяла тебя, что мы в безопасности? Это была моя ошибка, и она на мне. Но твоя реакция? Она на тебе.
Он кивнул.
— Ты права.
— Да, черт возьми, я права. Ты исчез на девятнадцать дней. Это почти три недели! И даже не удосужился взять трубку и позвонить мне.
— Я не взял свой телефон. И у меня нет твоего номера.
Я остановилась на полпути, бросив на него взгляд, который мог бы сравнять с землей одно из столетних деревьев снаружи.
— Хреновое оправдание.
— Я должен был позвонить. — Он поднял руки. — Но я не хотел вести этот разговор по телефону. У меня есть… не могла бы ты присесть?
— Хорошо. — Хмыкнув, я скрестила руки на груди и опустилась на стул.
— Мне многое нужно рассказать о моем прошлом. Надеюсь, когда ты меня выслушаешь, ты поймешь, почему я испугался. Но…
— Всегда есть «но», не так ли? — фыркнула я. Кейн снова и снова избегал своего прошлого. Когда я должна была узнать, что он не доверял мне настолько, чтобы довериться мне?
— Но, — сказал он, у него дёргалась челюсть, — мне бы хотелось, чтобы ты успокоилась прежде, чем я начну рассказ.
— Это может занять некоторое время.
— Я дам тебе остыть и приду позже. — Он встал с дивана. — У тебя все хорошо?
Я кивнула, позволяя ему увидеть себя.
Дверь за ним закрылась, а я не пошевелилась. Мое сердце колотилось, пульс гулко стучал. Я сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая себя, потому что это не могло быть хорошо для детей.
Когда мои плечи наконец расслабились, я уставилась на то место, где сидел Кейн. Он объяснит? Смогу ли я наконец понять, что его так глубоко преследовало?
Я думаю, мы увидим. Когда он пошёл в свою хижину, я изо всех сил старалась отогнать в сторону свой гнев и разочарование и заставить себя послушать его историю. Когда он пошёл в свою хижину…
Мой желудок упал.
— Вот дерьмо! — Я вскочила со стула и помчалась по комнате. Я подошла к двери как раз в тот момент, когда с другой стороны в неё ударил очень большой, очень мужской, очень злой кулак.
Я открыла её, на этот раз ожидая увидеть лицо Кейна.
Он был в ярости.
— Что, черт возьми, случилось с моим домом?
— Да, об этом. — Я вздрогнула. — Я как бы, эм, случайно… подожгла его.
Кейн
— Позволь мне уточнить. На следующее утро после того, как я ушел, ты пришла ко мне домой и увидела, что меня нет. Итак, ты пошла в магазин, заперла его для меня, а потом вернулась домой. Ты ждала неделю, когда я вернусь, а когда я этого не сделал, ты снова пришла в хижину. И убралась?
Стоя на другой стороне острова на своей кухне, Пайпер пожала плечами.
— Там было грязно. И я была зла на тебя.
— Так ты убирала и стирала мою одежду?
Её щеки покраснели, когда она пробормотала:
— Попыталась постирать твою одежду.
— Даже когда была зла на меня.
— Да.
