— Фей, я люблю ее. Я понимаю, почему ты опасаешься меня, и понимаю, почему можешь даже ненавидеть меня. Долгое время я был монстром. После смерти Джейми и Чарли я превратился в чудовище, и даже сам себе отказывался в этом признаться. Мне жаль, если я напугал тебя той ночью на дне рождения Лиз, и мне жаль, что сорвался, но… Я бы никогда не обидел ее. Она… — я прижал кулак ко рту и немного прикусил щеку изнутри, чтобы сдержать эмоции в узде. — В прошлом году я умер прямо в то же время, что и мои жена и сын. Я выпал из реальности и покинул этот мир. Мне было комфортно быть мертвым, потому что быть живым слишком больно. Это было больно каждый чертов день. Потом появилась Лиззи, и хотя я был ходячим мертвецом, она смотрела сквозь все это. Хотя я был мертв, она нашла время воскресить меня. Она вдохнула жизнь в мою душу. Вернула меня из мира теней. Сейчас она не отвечает на мои звонки и не смотрит в мою сторону. Я распадаюсь на части, потому что думаю, что ей больно, а я не могу помочь ей, как она помогла мне. Так что да, ты можешь ненавидеть меня. Пожалуйста, можешь ненавидеть существующее внутри меня дерьмо. Я заслуживаю этого, но ради Элизабет я справлюсь с этим. Я снова жив. Но если ты можешь просто сделать мне одолжение и проверить, как она, если ты сможешь помочь ей дышать, тогда это будет много значить для меня.
Я вышел из кафе и засунул руки в карманы джинсов.
— Тристан! — я обернулся, чтобы взглянуть на уставившуюся на меня Фей. Выражение ее глаз стало мягче. От ее воинственной позы осталось только воспоминание.
— Да?
— Я проверю ее, — пообещала она. — Я помогу ей.
Довравшись до магазина мистера Хенсона, я увидел через окно Таннера и ускорил шаг. Я заподозрил, что он, возможно, снова давит на мистера Хенсона по поводу продажи магазина. Я хотел бы, чтобы этот скользкий червяк отстал от старика.
— Что происходит? — спросил я, когда колокольчик над дверью замолк.
Таннер повернулся ко мне с хитрой улыбкой на лице.
— Просто говорим о бизнесе.
Я посмотрел на мистера Хенсона, который сидел с красным лицом. Он едва ли был расстроен, но я мог с уверенностью сказать, что Таннер сказал что-то, что обеспокоило его.
— Может быть, тебе следует уйти, Таннер.
— Дай мне время, Тристан. У меня просто дружеская беседа с мистером Хенсоном, — Таннер взял колоду карт таро и начал тасовать их в руках. — Сможете быстро погадать для меня, мистер Хенсон?
Мой друг оставался безмолвным.
— Таннер, уходи.
Тот усмехнулся и наклонился к мистеру Хенсону.
— Как думаешь, карты скажут, что ты отдаешь мне это место? Поэтому ты не хочешь гадать мне? Не хочешь узнать правду?
Я опустил руку Таннеру на плечо, от чего он вздрогнул. Хорошо. От способа, которым он унизил мистера Хенсона, моя кровь вскипела.
— Настало время тебе уйти.
Я контролировал ситуацию, поэтому мистер Хенсон выдохнул с облегчением и ушел в заднюю комнату.
Таннер сбросил мою руку и отряхнул одежду.
— Расслабься, Тристан. Я просто хорошо проводил время со старым человеком.
— Ты должен уйти.
— Ты прав, я пойду. У некоторых людей есть настоящая работа. Но слушай, я рад узнать, что вы с Лиз оказались способны переступить через все это после того, как она рассказала тебе об аварии. Это круто. Я имею в виду, черт, ты лучше, чем я. Не думаю, что когда-то смог бы быть рядом с человеком, который вовлечен в такую ситуацию.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
Он выгнул бровь.
— Говоришь, ты не знаешь? Дерьмо… Лиз сказала, что рассказала тебе.
— Рассказала мне? Что рассказала?
— Что ее муж вел ту машину, что врезалась в машину твоей семьи, — он прищурился. — Она на самом деле не сказала тебе?
В горле пересохло, какая-то часть меня считала, что он может лгать. Таннер ненавидел меня, потому что я любил Элизабет. Он был подлым мудаком, работой которого было залезать людям под кожу, и сейчас он был полон решимости залезть под кожу мне.
Последнее, что он сказал — то, что ему жаль, и он не хотел создавать никаких проблем. Таннер сказал, что был счастлив, что я и Элизабет нашли друг друга. Он сказал, что все, чего он хотел для нее, только чтобы она была счастлива, но я знал, что все его слова утешения полнейшая чушь.
***
Той ночью я сидел на своей постели с мобильным телефоном в руке и звонил своему отцу. Я не сказал ни слова, когда он ответил, но слышать его голос было хорошо. Мне это было необходимо.
— Тристан, — сказал он. Я почти мог слышать облегчение в его тоне. — Привет, сынок. Мама сказала, что ты звонил ей и не говорил. Она также убеждена, что бежала за тобой, когда приезжала в Мидоуз-Крик на рынок, но я подумал, что ей просто показалось, — он остановился. — Ты не собираешься говорить, не так ли? — он снова остановился. — Ну и хорошо. Я всегда был немного болтливым.
Это была ложь — папа всегда был самым молчаливым из моих родителей, он был больше слушателем. Я включил громкую связь и лег на спину на кровать, закрыв глаза, когда папа поймал меня на всем том, по чему я скучал.
— Твои бабушка и дедушка остались в городе со мной и твоей мамой, и можешь быть уверен, что они сводят меня с ума. Их дом на реконструкции, и твоя мама думала, что это хорошая идея — предложить им остаться у нас. Уже прошло почти три недели, и я выпил больше джина, чем, полагаю, вообще возможно для человека.
— Ох! И твоя мама как-то сказала, что записала меня на тренировки вместе с ней, потому что она волнуется из-за моей здоровой диеты из кукурузных чипсов и соды. Как только я оказался в классе, то обнаружил, что единственный мужчина там. В итоге я занимался зумбой (Примеч. Зумба (англ. zumba) — танцевальный вид фитнеса) в течение часа. К счастью, мои бедра не врут, я держался вполне естественно.
Я хмыкнул.
Отец говорил со мной допоздна, пока я передвигался из комнаты в комнату, слушая, как он рассказывал мне истории, слушая, как он говорил о спорте и о том, как Packers все еще оставались лучшей командой в НФЛ. (Примеч. Грин-Бей Пэ́керс (англ. Green Bay Packers) - профессиональный футбольный клуб из города Грин-Бей, штата Висконсин. Команда выступает в Северном Дивизионе Национальной Футбольной Конференции Национальной Футбольной Лиги). В один момент папа открыл пиво, и я тоже открыл одно. Это ощущалось так, словно мы пили вместе.
Когда было уже за полночь, он сказал, что ему пора в постель. Он сказал, что любит меня, и что он всегда будет на другом конце линии, если мне когда-нибудь понадобится с кем-нибудь поговорить.
Прямо перед тем, как я собирался положить трубку, мои губы раскрылись и я произнес:
