Я покачала головой.
— Ничего, ничего. Как ты думаешь… можешь просто обнять меня на несколько минут?
Он обнял меня и прижал крепче. Я вдохнула его запах, почти уверенная, что, если сказала бы ему известную мне правду, которую должна сказать, я потеряла бы этот миг. Он больше не обнимал бы меня, не прикасался бы, не любил. Пальцами Тристан начал медленно потирать круговыми движениями мою спину, когда я притянула его ближе, в попытке удержать то, что теряла.
— Ты же знаешь, что можешь довериться мне, правда? Ты знаешь, что всегда можешь сказать мне все, что угодно. Я всегда здесь, для тебя, — поклялся он.
Отойдя от него, я подарила ему натянутую улыбку.
— Мне просто нужен отдых. Вот и все.
— Тогда пойдем в кровать, — он кивнул, медленно положив руку мне на спину, чтобы отвести меня в спальню.
— Я имела в виду одной. Мне просто нужна ночь для себя.
Разочарование заплескалось в его штормовых глазах, разбивая мое сердце, но он подарил мне грустную усмешку.
— Да, конечно.
— Мы поговорим завтра, — пообещала я. — Я зайду в магазин мистера Хенсона.
— Ага, — согласился он. — Звучит как план.
Тристан с опаской потер заднюю часть шеи.
— Мы в порядке? — прошептал он, нервозность громко и ясно звучала в его голосе.
Я кивнула. Тристан положил ладони на мою голову и прижал губы к моему лбу.
— Я люблю тебя, Лиззи.
— Я тоже тебя люблю, — ответила я.
Он отступил.
— Тогда почему это ощущается так, будто мы прощаемся?
Потому что, я думаю, так оно и есть.
Тристан
6 апреля, 2014
Один день до прощания
— Я мертв, — прошептал я своему отражению в зеркале в ванной комнате. Пинта виски (Примеч. пинта — мера объема,1английская пинта = 0.568245литра,1 американская пинта = 0,473 литра) стояла пустой на столе, оранжевый пузырек с сильнодействующими таблетками лежал на боку, а мое зрение было размытым. Я мог слышать голоса своих родителей, доносящихся снаружи и обсуждающих последние детали дня, наши планы поехать на службу в церковь, а оттуда — на кладбище.
— Я мертв, — повторил я. Галстук висел на шее, ожидая, когда его затянут. Я моргнул один раз, и когда открыл глаза, Джейми стояла прямо передо мной, завязывая мне галстук.
— Что случилось, детка? — прошептала она, в то время как мои глаза наполнились слезами. Я поднял руку и пробежался пальцами по ее мягкой щеке. — Почему ты распадаешься на части?
— Я мертв, Джейми, я мертв, — рыдал я, неспособный контролировать свои рыдания. — Я хочу, чтобы все закончилось. Хочу, чтобы это прекратилось. Я больше не хочу быть здесь.
— Шшш… — прошептала она, прижимаясь губами к моему уху. — Детка, мне нужно, чтобы ты дышал. Все в порядке.
— Ничего не в порядке. Ничего не в порядке.
Я услышал стук в дверь ванной.
— Тристан! Это папа. Сынок, впусти меня.
Я не мог. Я был мертв. Я был мертв.
Джейми посмотрела вниз на раковину и подняла пустой пузырек с таблетками и пинту виски.
— Детка, что ты сделал?
Соскользнув спиной по стене, я сел напротив ванны, рыдая. Джейми бросилась ко мне.
— Трис, тебе нужно, чтобы тебя стошнило сейчас.
— Я не могу… Я не могу… — я закрыл лицо руками, перед глазами все расплывалось. Мой разум играл в игры со мной. Я угасал. Я мог чувствовать, как угасаю.
— Детка, подумай о Чарли. Он не хотел бы для тебя такого. Давай, — она переместила меня к унитазу. — Не делай этого, Трис.
Меня начало рвать. Все внутри меня горело, и когда виски и таблетки покинули мой желудок, все горло было охвачено огнем.
Я привалился спиной к стене, когда закончил. Я открыл глаза, но Джейми ушла — ее никогда здесь не было, она никогда не говорила мне все это.
— Мне так жаль, — прошептал я, пробегая рукой по волосам. Что я собирался делать? Как собирался выжить?
— Тристан, пожалуйста, дай нам знать, что ты в порядке! — мама и папа кричали снаружи.
— Все хорошо, — удалось мне соврать им. Я услышал мамин вздох облегчения. — Я выйду через минутку.
Я почти мог чувствовать руку отца на своем плече, пытающуюся принести мне утешение.
— Вот так, сынок. Мы будем прямо здесь, когда ты будешь готов. Мы никуда не уйдем.
***Элизабет сказала, что встретится со мной в магазине мистера Хенсона на следующий день, но в последнюю минуту у нее изменились планы. Пять дней прошло с того момента, когда мы на самом деле разговаривали. Шторы на ее окне были закрыты всю неделю, и когда бы я ни стучал в дверь, казалось, будто она куда-то ушла, или просто притворялась, что меня не существовало.
Я зашел в «Сладкое и Соленое», чтобы увидеть, на работе ли она, и подошел к Фей, кричавшей на покупателя, недовольного тем, что яичница болтунья не была супер жидкой.
— Фей, привет, — сказал я, прерывая ее спор.
Она обернулась вокруг на своих каблуках и положила руки на бедра. Я мог видеть неуверенность в ее глазах. Последний раз мы видели друг друга, когда я напал на Таннера в баре, и было очевидно, что она не уверена, как ей общаться со мной. Я слышал, как каждый в городе шепчется обо мне, и был уверен, что вранье каким-то образом заползло через барабанные перепонки в сознание Фей.
— Привет, — ответила она.
— Элизабет работает сегодня?
— Ее нет, болеет… уже несколько дней.
— Оу. Ладно.
— Почему ты просто не дойдешь до следующей двери и не проверишь, как она? Вы поссорились или что? — она напряглась. — Лиз в порядке?
— Мы не ссорились. По крайней мере, я так не думаю. Она просто… — я потер пальцами переносицу и прочистил горло. — Она просто не говорит со мной, и я не уверен почему. Она что-нибудь говорила тебе? Я знаю, что ты ее лучшая подруга и…
— Я думаю, что тебе следует уйти, Тристан, — я могу сказать, что не убедил ее. По тому, как все тело Фей напряглось, я понял, что она не поверила в то, что я не причинил боли Элизабет.
Я кивнул и, открыв входную дверь, остановился.
