– Великолепная песня, – говорит он.
– Спасибо. – Генри смотрит на меня для подтверждения.
– Да, это было здорово.
Он вздыхает с облегчением и откладывает гитару в сторону. Мое внимание переключается на Ксандера.
– Мне дали еще одно поручение, – говорит он.
– Еще один день общения с простыми смертными, дабы научиться ценить свою жизнь больше? – Клянусь, я считала, что уже говорила нечто подобное в прошлый раз, но его оскорбленное выражение лица означает, что тогда я только об этом подумала. Ну что ж, в любом случае, это была всего лишь шутка (вроде как). И если он их не понимает, то это его проблемы.
– Что-то типа того, – бормочет он.
Генри встает.
– Шотландская кукла моя, так что руки прочь.
Ксандер поднимает руки в защитном жесте.
– Не заинтересован.
У меня появляется впечатление, что Ксандер решил, что Генри имел в виду вовсе не куклу. Но раз Ксандер не заинтересован, то это не имеет значения.
Генри направляется к выходу.
– Я собираюсь исполнить эту песню на нашем выступлении в пятницу вечером. Приходи. Мы играем в «Скрим Шаут» в десять.
«Скрим Шаут» – это дешевая забегаловка через пять кварталов отсюда, где местные группы играют перед небольшой публикой, а иногда и перед практически пустым залом, за копейки или вообще бесплатно. Время от времени я выбираюсь куда-нибудь со Скай, но это место точно не для меня.
Ксандер наблюдает, как уходит Генри, а потом поворачивается ко мне.
– Моя бабушка попросила забрать куклу, которую она заказывала.
– Твоя бабушка? – Я открываю журнал заказов, ломая голову над тем, не забыла ли я о заказе.
– Кэтрин Далтон.
– Миссис Далтон твоя бабушка?!
– Да, почему тебя это так удивляет?
Я молчу. Потому что миссис Далтон замечательная, приземленная и удивительная... Ты же павлин чистой воды: идеальный маникюр, одежда ценой в целое состояние… ну, по крайней мере, осанка точно об этом говорит.
– Даже не представляю.
– То есть она никогда не говорила о своем выдающемся внуке?
– Я думала, она пришлет Алекса.
– Я и есть Алекс.
Вау, Ксандер – это сокращение от Александера.
– И как тебя называть? Ксандер или Александер?
Он высокомерно ухмыляется, будто бы я искала информацию о нем в гугле или где-то еще.
– Твоя кредитка, – говорю я, напоминая, что он использовал ее в прошлый раз.
– Ах да. Все, кроме бабушки с дедушкой, зовут меня Ксандер. Я был назван в честь дедушки, так что сама понимаешь.
Нет, даже близко.
– Да, конечно.
– Итак, дочь Сьюзен. – Он облокачивается на прилавок, смотрит на маленькое деревянное яблоко, подаренное нашим клиентом много лет назад, и начинает крутить его волчком. – У тебя есть моя кукла?
Я смеюсь над тем, как это звучит.
– Да, есть. Дай мне минутку. – Я нахожу коробку в кладовке и несу ее к прилавку. Удивительно, что мама не открыла ее и не проверила куклу. Периодически они приходят поломанные и испорченные, а служба доставки, которой мы пользуемся, несет за это ответственность. Я беру нож для бумаги и вскрываю упаковку. – Хочу проверить, не ампутировались ли у нее конечности во время перевозки.
– Окей.
Снимаю с подарочной коробки остатки упаковочной бумаги и аккуратно ее открываю.
– Мэнди, – произносит он, читая имя куклы на крышке.
– Мэнди в отличной форме. Думаю, твоя бабушка будет довольна. Подарок ведь для твоей сестры?
– Нет. Для кузины. Скарлетт. Кукла так похожа на нее, что немного жутковато.
– Твоя кузина носит кружевные носки и вязаные платья?
– Нет. Волосы похожи. А еще у Скарлетт такой же хитрый взгляд.
– Значит, у твоей кузины черный боб и жажда неприятностей?
– В точку.
Я подвигаю коробку к нему.
– Передавай своей бабушке от меня привет.
– И она знает, как зовут «от меня»?
– Все это знают.
– Все, кроме меня, кажется. – Он достает телефон и нажимает на пару кнопок.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
– Передаю бабушке от тебя привет.
Я закатываю глаза.
– Это жульничество.
– Не знал, что мы играем. – Он улыбается, и я сразу же радуюсь, что он очень редко это делает. Его улыбка сбивает с ног получше любого оружия. – Привет, бабуль. Я забрал твою куклу... Девушка в магазине мне помогла. Она просила передать тебе привет... Нет, не Сьюзен.
Я громко смеюсь.
– Ее дочь. Темные волосы, зеленые глаза.
Я опускаю взгляд. Удивительно, что он знает цвет моих глаз. Его – карие с золотыми крапинками. Не то чтобы я заметила…
– Шестнадцать. – Ксандер смотрит на меня, ожидая подтверждения, и я отрицательно качаю головой. – Семнадцать?
С половиной.
– Кайман? – Он поднимает брови, я пожимаю плечами. – Так вот, Кайман передает привет... Милая? Насчет этого не уверен, но она что-то с чем-то. – Он молчит некоторое время. – Я очень любезен. Это ее тебе следует научить хорошим манерам. Она даже не назвала своего имени... Нет, это не потому, что я неприятный.
Люблю миссис Далтон.
Я записываю в журнале время и дату, когда забрали специальный заказ, а потом зачем-то добавляю «андер» к «Алекс». Затем закрываю журнал и оставляю его возле кассы. Ксандер все еще внимательно слушает свою бабушку, затем встречается со мной взглядом, залезает в свой карман и достает бумажник с кредиткой.
– Она уже заплатила, – шепчу я.
Он кивает и убирает бумажник обратно.
Миссис Далтон говорит ему что-то, что вызывает у него улыбку. О Господи, эта улыбка! Что делает ее такой?.. Может быть, его идеально ровные и белоснежные зубы, благодаря которым она выглядит удивительно? Хотя есть что-то более значимое. Его улыбка слегка кривовата, и Ксандер постоянно прикусывает нижнюю губу, когда улыбается. А еще она очень ранимая, в отличие от остального образа, который выглядит неприступным.
– Бабуль, мне пора идти. Кайман смотрит на меня, ей, наверное, интересно, когда я покину магазин, чтобы она могла вернуться к работе.
Странно слышать из его уст свое имя. Это делает Ксандера кем-то более значимым, чем просто обычный покупатель. Словно мы теперь друг друга знаем.
Он убирает телефон обратно в карман.
– Кайман.
– Ксандер.
– Означает ли это, что я выиграл?
– Не знала, что мы играем.
Он забирает куклу и, улыбаясь, отступает к выходу.
– Думаю, ты прекрасно это знала.
Примерно год назад мама начала организовывать посиделки в подсобном помещении магазина для маленьких именинниц. В то время это звучало просто смешно (окей, это до сих пор так), но у нее всегда была мечта: заказывать незаконченные куклы, а потом приглашать девочек и разрешать им подбирать некоторые части: волосы, глаза, одежду – таким образом каждая из юных посетительниц уходила со своей собственной уникальной куклой. Сначала малышки сами подрисовывали цвет глаз, но этот процесс превращался в «Калейдоскоп ужасов». Поэтому сейчас я сижу за прилавком и рисую глаза, а мама в подсобке помогает маленьким клиенткам подобрать образы. В удачные дни мы заканчиваем с сотнями долларов прибыли. Но чаще мы попадаем в убыток: моя мама – слабачка, она позволяет детям выбирать больше трех разрешенных вещей.
