«Тр-р-р!» – заверещал телефон. Зоя вздрогнула, схватила трубку.
– Людмила Петровна, здрасьте! – поприветствовал звонкий женский голос.
– Это не Людмила Петровна… А вы какой номер набирали?
– Двести сорок ноль восемь… ой-й… кажется, двести сорок восемь…
Голосу аккомпанировали другие голоса, раздавались возбуждённые возгласы, какие-то стуки и позвякивания.
– Да, это двести сорок восемь. Не туда попали…
– Извините! – смущённо сказали на том конце. По-видимому, это была молодая девушка. Или женщина, ещё чувствующая себя девочкой.
– Ничего! – искренне ободрила ее Зоя. Ей хотелось продолжить разговор. («С удовольствием поболтала бы с вами! Что там вокруг вас – звенят тарелки, готовится застолье? Расскажите что-нибудь о себе, о своей весне – ведь судя по голосу, в вашей жизни ещё весна? Какие, например, платья вы носите, или вы не носите платьев?»)
Так вот, значит, какие идиотские порывы обуревают нас под старость!
Но ничего из этого она, понятное дело, не произнесла.
А всё же где-то такое, выходит, ещё существует – беспечные голоса, весёлое застолье! Хоть в невидимом телефонном мире…
«Тр-р-р!!»
– Алло! – (Сердце заколотилось неизвестно с чего).
– Привет, мать, – молвил Ирусин голос.
– А-а… привет.
– Чего такая испуганная?
– Я? Да нет, всё нормально… Это горло, ангина.
– Я слышу.
Скрывать что-либо от Ируси было проблематично. Ирина Конькова, в замужестве Татарова, знала Зою с третьего класса и в её интонациях разбиралась лучше, чем сама Зоя. В некотором роде у неё был абсолютный слух – не хуже чем у мамы.
– Да так просто… Старость подступает. Отживание…
– Так-так… Отживание, значит? Всё ясно! Давай ноги в руки – и ко мне. Проведём сеанс реабилитации. Заодно и с твоей ангиной разберёмся.
Конькова жила в двух остановках от Зои. И при этом в совершенно ином измерении. У неё был хорошенький одноэтажный домик с ухоженным палисадником, образцово-показательный муж Славик и две дочки-отличницы. И ещё обладала она уникальной способностью, где бы ни находилась, гармонизовать обстановку вокруг себя. Цветы, политые Ирусиной рукой, пышно разрастались и не помещались в горшках, наведённый ею на столе порядок сохранялся как минимум двое суток, а все как один коты, в разное время подобранные дочками неизвестно где, вырастали в породистых громил весом в шесть килограммов.
Кроме всего прочего, Ирусе не раз удавалось вытаскивать людей из депрессии… Но если отправиться к ней – как пить дать придётся докладывать, в частности, о краже. А уж после таких воспоминаний нервная, а затем и иммунная система, пожалуй, могут отказать всерьёз и надолго.
– Чего-то лень… Да ты не волнуйся, Конькова! В петлю пока не тянет. В крайнем случае напьюсь в одиночку.
– Ого! Что-то новенькое в твоём репертуаре! Признавайся – с мамой поссорилась?
– При чём тут…! – от раздражения Зоя закашлялась.
– Ладно, ладно, я так… Может, зарплату задерживают? Могу занять штуку. А, Зось? Чего молчишь?
– Не надо, Конькова… Ты мне лучше скажи: у тебя платье есть? Такое, знаешь, настоящее?
– В смысле… Тебе сходить куда-нибудь? Возьми лучше сиреневый костюм, ну тот, велюровый! Эффектно смотрится. Тебе на концерт? Юбка как раз длинная, с разрезом.
Жизнь вокруг Коньковой ещё била ключом. Голос её был звучен и мелодичен, связки упруги, и сиреневый велюровый костюм эффектно смотрелся на ней.
– Да мне самой не надо… Просто интересуюсь.
– Не поняла.
– Ну, просто думаю: совсем перестали женщины носить платья или нет?
– Ты с ума сбрела, Петунина? С чего это им переставать? Открой любой журнал.
– То журнал! А то жизнь. Ты попробуй в окно выгляни. Такое увидишь!
– Зоська, не морочь голову! С тобой точно неблагополучно! Я как чувствовала – позвонила. Живо выкладывай – что?!
Талант жить достался Ирине от природы.
Со стороны он был незаметен, как, скажем, умение шить. Шествует по улице дама в ладно сидящем костюме, и никому даже в голову не придёт, что вовсе не куплен он в бутике «Джованни», а собственноручно скроен из отреза отечественной ткани, хорошенько отлежавшегося в комоде с девяносто второго года, разве что пуговицы выбраны месяц назад в «Швейной фурнитуре».
Ещё в школе за Ирусей замечена была способность не опаздывать на уроки, месяцами носить целёхонькие, без единой стрелки колготки и записывать все задания в дневник ровным круглым почерком. И хотя Зоя шесть лет просидела с ней за одной партой, ей так и не перепало ни крупицы житейских умений подруги. В средних классах, правда, ей вдруг стала легко даваться математика, и года два Ирка аккуратно списывала у неё задачки по алгебре, но к девятому классу всегдашний порядок восстановился: Зоя заболела желтухой и пропустила несколько тем, после чего проблемы с учёбой пошли расти снежным комом и кое-как закончились только с поступлением в музучилище. Ируся же, как неверная вдова, оставшись за партой в одиночестве, обидно быстро нашла Зое замену в лице новенького Славика Татарова, сумевшего не только справиться с математикой, но и завоевать Иркино сердце.
Однако не семейному счастью подруги завидовала Зоя и, в конце концов, даже не её зарплате начальницы отдела в социальном департаменте.
А завидовала она, например, тому, как Ируся вдруг возьмёт да и приготовит на завтрак бутерброды с яйцом и шпротами, а к ним в придачу ещё и оладьи с яблоками! И не то чтобы самой Зое эти оладьи были не под силу, но вечно не было у неё то яиц, то шпротов, то настроения, не говоря уже о времени. Или вздумает Ируся поменять местами шкаф и тумбочку – и выйдет так, что Зое потом на свою мебель хоть не смотри. А любая вещь на Ирке, даже дочкина футболка, выглядела неизвестно почему и прилично, и дорого, да ещё и модно!
– Новый шарфик! – одобрительно заметила Конькова, открыв дверь.
Как настоящий психотерапевт, она взялась за дело с порога. Вся её аккуратная, пропорционально округляющаяся с годами фигурка выражала уют и гармонию.
– Мамин, – буркнула Зоя, расстегивая пальто.
Из кухни донёсся запах кофе – вестник предстоящего душецелительного сеанса. Непременными условиями его были также тишина и ранние сумерки – время, когда главные дневные проблемы уже отступили, а до вечерних забот ещё далеко.
– Ты уже с работы? – вяло поинтересовалась Зоя.
– Взяла домой отчёт. Мне здесь спокойней.
Зоя со вздохом огляделась. В Ирусином домике можно было спокойно составлять отчёт, спокойно говорить по душам и даже спокойно принимать гостей. Вещи здесь сами знали свои места и, очевидно, по одному взгляду хозяйки занимали их. Со своими же и Пашкиными вещами Зоя вела многолетнюю изнурительную борьбу…
– Так что ещё стряслось? Не дают полставки концертмейстера? С завучихой поругалась?
Голос Ирины привычно гладил, расслаблял, исцелял. Однако нельзя было терять бдительность. Зоя помотала головой. Ни слова о краже!
Но не тут-то было.
– Денег нет? – быстренько догадалась Ируся и пару секунд жалостливо вглядывалась в застывшее лицо подруги. Другие подробности её не заинтересовали. Она деловито сдвинула тоненькие брови, и тотчас в её аккуратно подстриженной головке пошли строиться в ряд полезные практические мысли. – Вот что… Знаешь, можно попробовать поместить объявление в интернет. Например: такая-то и такая-то, с опытом и стажем, обучает игре на фортепиано. Техника, пассажи, аккорды, и что там ещё у вас? Готовит к поступлению в Институт искусств, в музыкальное училище, для выступлений на эстраде, к работе в детском садике и всякое такое. В общем, всевозможные встречи с искусством. Называется такая штука – резюме. Составим, и пусть себе висит, люди читают! А как кто откликнется – я тебе сразу звоню. Идёт? Всё-таки живая копейка!
В который раз Ирка героически пыталась наладить Зоину жизнь. Принималась строить здание, которое, хоть и выглядело добротным и крепким, почему-то шаталось при одном Зоином приближении. Или, едва она ступала на порог, валилось ей на голову.
– А вдруг человек откликнется, а потом не поступит? И устроит мне та-а-кую встречу с искусством…
– Ну, началось! Оптимистка ты наша. Почему это не поступит? Что ты о себе вообще думаешь, скажи?!
– А что тут думать? – Зоя махнула рукой и устало хмыкнула.
Любая форма смеха была, по Иркиному убеждению, признаком целительного эффекта. Она удовлетворённо кивнула и протянула Зое игрушечную кофейную чашечку. В жёлтой керамической вазе очутились какие-то мячики, обсыпанные кокосовой стружкой.
– Это такие пирожные или конфеты? – удивилась Зоя.
– Сырные шарики.
Зоя куснула, зажмурилась и представила себе Пашку, глотающего эти шарики один за другим.
– Думаю вот что: не повезло Пашке с матерью! – поделилась она, жуя.
– Опять за своё?! Я тебе напишу рецепт. Берёшь стакан муки… У тебя мука есть?
Зоя пожала плечами.
– Зоська, сосредоточься! Если нет – возьми у меня.
