привлечь мое внимание.
— Знаю, что ты злишься, — говорю я. — Но тогда это был единственный выбор. Там было не безопасно. И этот агент стреляла в мою сестру, Олли.
— Твою сестру? Я думал, твоя сестра умерла?
Такое ощущение, что содержимое моего желудка сейчас закипает. Мне плохо. Мне очень, очень плохо, и я готова расплакаться. Конечно, Оливер думает, что Алексис мертва. Именно это я сказала ему и всем остальным в тщетной попытке хоть немного успокоиться, когда думала, что больше никогда ее не увижу. Тогда все было проще, и единственной проблемой в моей жизни была потеря сестры. У меня мелькает мысль, может быть, было бы лучше, если бы никогда не нашла Алексис. Я в шоке от боли, которую чувствую. Жить с неопределенностью, жива она или нет, было жестоко, но от ее предательства больнее.
— Ну, оказывается, она все-таки жива. И замешана в довольно пугающих делах. Тот… тот агент сказала мне в кабинете шефа, что она ответственна за то, что ее чуть не убили. После этого я не могла здраво мыслить, Ол.
— Чушь. Ты уже несколько недель не можешь здраво мыслить. Ты ушла в отрыв задолго до того, как обнаружила свое имя на теле той женщины. Что за херня, Слоан? Когда ты успела стать человеком, который ввязывается в дерьмо?
Я знаю ответ на этот вопрос. И могу точно определить момент. Это было не тогда, когда я приняла решение пойти на компромисс, чтобы узнать информацию о сестре. И не тогда, когда впервые встретила Зета в гостиничном номере. Эти моменты, конечно, изменили меня, но я бы осталась прежним человеком, даже несмотря на полученную травму от подобного опыта. Нет, я стала человеком, который лжет, ворует, защищает преступников и скрывается от правоохранительных органов, когда Зет прижал меня к стене в коридоре больницы Святого Петра и потребовал, чтобы я защитила Лэйси. Чтобы убедилась, что ее не поместят в психушку. Я стала таким человеком, когда он сказал, что через два дня вернется за мной… и я хотела этого.
— Ты не понимаешь, — шепчу я.
— Нет. Ты права. Не понимаю. Но я бы понял, если бы ты объяснила мне.
Разговор с Оливером об этом может означать для него только одно: это втянет его во всю эту неразбериху, а это последнее, чего хочу. Моя карьера разрушена. Я ни за что не испорчу и его.
— Прости, Оливер. Я просто… не могу. Это было бы нечестно.
— Не честно по отношению к кому? — огрызается он. — Нечестно по отношению к тебе? Или по отношению ко мне? Потому что это я наблюдаю за тем, как копы оцепляют твой рабочий шкафчик. Я тот, кто наблюдает, как копы рыскают по твоему дому, разрушая его. Это мне интересно, где ты сейчас, черт возьми, когда я предложил тебе свою защиту, ты отмахнулась от меня, словно от надоедливой мухи.
Мои щеки горят, их жжет, словно он дал мне пощечину.
— Оливер, никогда не выставляла тебя в таком свете. Я…
— Это не важно. Все это неважно. Мы оба знаем, почему ты там, где ты есть, а не на работе. Это из-за того парня.
— Все гораздо сложнее. Дело не в нем. Вернее не совсем в нем.
— Тогда скажи, что ты сейчас не с ним. Скажи, что ты так далеко от него, как только возможно.
Я ничего не говорю. Оливер издает звук полного разочарования на другом конце провода.
— Скажи, что ты, по крайней мере, достаточно умна, чтобы не испытывать серьезных чувств к этому парню, Слоан. Пожалуйста, скажи это.
Мое сердце бьется о грудную клетку, и, как ни странно, я чувствую, что нахожусь на грани слез. Опять. Он настолько разочарован во мне, и это чертовски больно, но не собираюсь лгать ему. Не хочу.
— Не могу. Я… я люблю его.
Наступает мертвая тишина. Возможно, именно поэтому я слышу звук позади себя. Тихий, резкий вдох, оповещает о том, что кто-то стоит в дверях моей комнаты.
Прилив ужаса прокатывается по телу. Ох, бл*дь. Бл*дь, только не это! Я поворачиваюсь и вижу его силуэт в прямоугольнике света, проникающего в темную комнату из коридора. Он выглядел так и раньше, когда уходил от меня в первый раз, только тогда смотрел в другую сторону. Он оставлял меня; я думала, что больше никогда его не увижу, тогда не знала его имени. Я даже не видела его лица. Но теперь вижу, и он выглядит… он выглядит так, будто собирается убить кого-то.
— Тогда, думаю, нам больше не о чем разговаривать, — тихо говорит Оливер, но я не обращаю на него внимания. Смотрю на мужчину в дверях, который смотрит на меня, с таким напряженным взглядом, что мне кажется, я могу воспламениться.
— Нет, — шепчу я. — Мне больше нечего сказать.
ЗЕТ
Лэйси сидит на диване, положив подбородок на колени. Шоу Джимми Киммела идет по телевизору. Она часами смотрит повторы комедийных шоу, когда ей плохо, это моментально выводит меня из себя. Но она лучезарно улыбается мне, и это немного уменьшает беспокойство.
— Где Слоан? — спрашивает она.
— Скоро придет. Или, по крайней мере, уже пришла (прим. пер.: Come (coming) имеет двойной смысл, — прийти, приехать, прибыть и.т.д. также можно перевести — кончить, испытать оргазм), — отвечаю я, даже не стараясь скрыть ухмылку. Лэйси знает, что я имею в виду. Она морщит лицо, хмуро глядя на меня.
— Ты отвратителен.
Я подхожу к холодильнику открываю его и заглядываю внутрь.
— Да. Да. Но к твоему сведению… Слоан тоже.
— Гадость! — Я прячусь за дверцу холодильника, чтобы избежать скомканной пары носков, которые Лэйси швыряет в меня. — Не забывай, ты должен мне новый телефон. Ты обещал.
Ах, да, точно. Новый телефон. Я разбил ее старый после того, как поговорил с мамой Слоан и узнал, что Чарли приезжал к ним. У таких, как я, есть тайник с телефонами, на всякий случай. Одноразовые телефоны. Для экстренных случаев. Открываю ящик на кухне и достаю запасной телефон, который храню здесь много лет. Он старый, но работает. Бросаю его ей, она ловит его на лету.
— Вот. Только, бл*дь, не включай его. Сначала нужно заменить SIM-карту. Я принесу тебе еще один сегодня.
Лэйси корчит гримасу при виде развалюхи, которую я ей дал.
— Эта штука старше меня. Я могу забить этим кого-нибудь до смерти, Зи.
— Тебе не придется никого забивать до смерти, потому что я не выпущу тебя из поля зрения. Пока дело не прояснится, ты
