женственными бедрами и потрясающей грудью. На ней короткая, едва прикрывающую задницу юбка и кофточка с эффектным глубоким декольте.
Я не ожидал такого, когда мне сказали, что моей клиентке хорошо за тридцать. У нее очень подтянутое тело, требующее, должно быть, регулярных тренировок. Темно-каштановые локоны рассыпаны по плечам, а взгляд выдает, что она здесь из-за меня. Спасибо, господи!
— Ты оказалась гораздо красивее, чем я мог себе представить, — шепчу ей. И я искренен. Она сразу расслабляется, начиная нерешительно улыбаться.
— Шейд? — она тихонечко спрашивает. Смущается, полная противоположность своей достаточно дерзкой подруги. Я наклоняюсь поцеловать ей руку. Еще одно правило: всегда баловать того, кто тебя ангажировал.
Это всегда оплачивается щедро.
Ее лицо озаряется улыбкой, и я улыбаюсь в ответ.
— Я — Шейд, — подтверждаю. — А ты, видимо, Эллисон.
— Можешь называть меня Элли, — говорит она. Я вижу, что она нервничает. Следующее правило: всегда обеспечивать даме комфорт.
— Итак, Элли, — говорю я с самоуверенной ухмылкой. — Добро пожаловать в лучшую ночь твоей жизни!
Она уже лучезарно улыбается, но за этим все еще прячется стеснение.
Очаровательно! Я протягиваю свою руку.
— Идем? — спрашиваю. Она кивает, чуть сжимая губы. Определенно еще нервничает.
Пока мы идем, я наклоняюсь, касаясь чувствительного местечка за ее ухом. Она пахнет дорогим парфюмом. Не знаю точно, что это. Что бы это ни было, но мне хочется облизать ее.
— Расслабься, — шепчу ей. — Ты здесь для того, чтобы получать удовольствие. Обещаю.
Взгляд ее карих глаз встречается с моим.
— Не сомневаюсь.
Мы пробираемся через огромный, шумный клуб. Эллисон слегка опирается на мою руку, и я веду ее сквозь толпу. Когда мы достигаем заднего коридора, ведущего в приватную зону, Чез и его дама останавливаются, чтобы завязать ее глаза. Та отыскивает пальцами Эллисон, выписывая на ее плече: «Наслаждайся, милая!»
С повязкой для глаз в руке я оборачиваюсь к Эллисон.
— Это, действительно, необходимо? — она неуверенно спрашивает.
— Что? — спрашиваю я. — Завязать тебе глаза? — Она кивает, а я становлюсь позади нее.
Невзначай провожу пальцами по ее груди. Уловив ее вздох, я наклоняюсь снова к ее уху, чтобы прошептать:
— Доверься мне. Тебе понравится.
Я затягиваю повязку, после чего возвращаю ее пальцы на свою руку.
Будет весело.
(или: Я что, реально это делаю? Разбудите меня!)
Элли
Черт возьми!
Чувствую приближение панической атаки, все-таки я в первый раз оказалась с завязанными глазами. И вот, посмотрите на меня, позволила симпатичному жиголо завязать мне глаза, и теперь он ведет меня в свое сексуальное гнездышко.
— Дыши, Эллисон, — этот красавчик шепчет мне прямо в ухо. Его голос хрипловатый и глубокий, как горячая карамель или теплый кленовый сироп… Нет, еще круче, как расплавленный шоколад. Я сглатываю, резко ощущая голод, а еще и возбуждение.
— Окей, — соглашаюсь, стараясь как-то наполнить мои предательские легкие кислородом.
Попытка не удается, я все ловлю воздух, чувствуя себя идиоткой под этой бархатной и атласной повязкой. Ее никак не назовешь неудобной, но мне все же некомфортно. Что же меня ждет такое, раз так необходимо лишить зрения? Жуткие плетки и цепи? Наручники и интимные шарики?
Черт возьми!
Я уже практически задыхаюсь, когда слышу, как с помощью карточки открывается дверь. Раздается щелчок и поворачивается ручка. И меня бережно заводят в любовное гнездышко.
Господи!
Господи, боже мой!
Что я наделала?
Я прямо в чертовом гнезде разврата!
Я уже стара для всего этого!
И тут с меня снимают повязку.
Вокруг сплошная роскошь. Массивная дорогая мебель. Тяжелые и мягкие покрывала и подушки. Все щедро декорировано хрусталем и красным деревом.
Абсолютно нормально для подобного рода комнаты.
Нормальная такая комнатка, блин… Я в шоке.
Мне надо спокойно осмотреться, ведь Шейд повернулся ко мне и улыбается.
— Ну как? — он усмехается. — Ты ожидала еще чего-то?
— Да, — я признаюсь. — Не знаю чего, но точно не этого.
— Может быть, этого? — спрашивает Шейд и нажимает на кнопку в стене. В потолке бесшумно раздвигается дверца, и оттуда опускаются секс-качели, свисая до края кровати.
Я сглатываю от того, что они напоминают петлю… Петлю, в которой я по ходу повешусь.
— Может быть, — отвечаю я.
Я внимательнее разглядываю их. Выглядят устрашающе. Похоже на штуковину для пыток, в духе спальни Мартиши и Гомеза Аддамс. Ремни отстрочены мягким бархатом. Но все равно, на мой взгляд, удобством тут не пахнет. Законностью тоже. Я снова сглатываю.
Шейд снова усмехается.
— Нервничаешь?
Я киваю.
— Не стоит, — его голос смягчается. Он приближается ко мне, а я невольно отступаю на шаг. Опять усмешка. И вдруг я начинаю ощущать, словно он лев, а я его добыча. — Нам необязательно ими пользоваться. Пока.
Шейд хохочет, запрокинув голову, и я вспоминаю, что я здесь гостья. Здесь я — жертва, а он — лев. Это его владения, его территория для брачных игр. Он знает, что делает, а я — нет, хотя это я старше него лет на двадцать. Ну примерно.
— Сколько тебе лет? — я спрашиваю, прищурившись.
Шейд перестает смеяться и присматривается ко мне.
— Ах, вот что, Элли, — шепчет он, делая шаг в мою сторону. — Возраст — это просто цифра, ты сама знаешь. Обещаю, что сегодня мой возраст, и даже твой возраст, станет последним, о чем ты задумаешься. Более того, смею заверить, после того как я закончу с тобой, ты с трудом имя-то свое сможешь вспомнить.
Мне следует посмеяться над этим, но я на секунду сбиваюсь с дыхания. Взяв себя в руки, поворачиваюсь к нему и выдаю усмешку, хочется верить, что это получилась невозмутимая и уверенная усмешка.
— В самом деле? Ты настолько уверен в себе?
Шейд пожимает плечами.
— Я должен. Если ты сам не веришь в себя, никто за тебя этого не сделает.
— Здравая мысль, — я киваю. — Очень зрело.
— Я очень и очень зрелый. А теперь подойди сюда, — командует он. — Расскажи мне, что тебе нравится.
Мое сердце бьется так громко, что, кажется, он может услышать его даже с такого расстояния. Черт, да даже из Канады его можно услышать. Я прикрываю глаза и делаю шаг.
— Я пятнадцать лет была замужем за человеком, который был, мягко говоря, холоден в постели. Так что, честно, я не знаю, что мне нравится. Шейд подносит свой прекрасный палец ко рту, который также хорош, молча, словно прицениваясь ко мне.
— Хм, — наконец, выдает он, а его кобальтовые глаза загораются. — Похоже, тебе следует показать, чего же ты хочешь, и я этим займусь. Тебе повезло. Ведь здесь, в «Утопии», мы руководствуемся политикой стопроцентного удовлетворения клиента.
