в тандеме с кровью из моей губы.
— Я… Постираю, простите! Только не оставляйте!
— Пиздец, Ксюша! Какого хуя ты не взяла такси? На кой хер тебе чья-то защита, если ты безмозглая и подставляешься сама, — Ящер удивительно бережно берет меня за лицо двумя пальцами и аккуратно поворачивает его из стороны в сторону, чтобы оценить ущерб.
— Простите, — реву я. Это всё, что я сейчас способная выговорить.
Гордееву настолько не нравится то, что он видит, что я пугаюсь еще больше.
— Тебя били?
— П-по лиц-цу, — сквозь судорожную икоту отвечаю я.
— Так. Поехали.
— Отрабатывать?
Ящер глубоко вдыхает, призывая спокойствие.
— Домой отвезу.
— Вы мне поможете? — не унимаюсь, потому что не выдержу, если придется пережить это еще раз. А ведь все может быть значительно хуже. — Я на все согласна!
— Ебать, Ксюша! Я сейчас очень зол! Марш в машину! Если неймётся отработать, я тебе потом предоставлю такую возможность.
Повинуясь его руке, я иду к машине, но Гордеев замечает, что я прихрамываю и напрягается:
— С ногой что?
— Ободрала коленку…
Он присаживается передо мной на корточки и задирает подол.
— Ясно, идём.
Помогает забраться в высокую машину.
— Коля, дай воды, — просит Гордеев водителя, и я вижу за рулём того самого охранника.
Коля протягивает мне бутылочку, но трясущимися ослабевшими руками я не могу её открыть, и за меня это делает Ящер.
— Денис Сергеевич, мутная она, — заводит водила свою шарманку. — Левая-прелевая. Она потом заяву накатает, что это вы её так. В первый раз что ли?
— Тебя не спросил, — огрызается Гордеев. — Ты, адрес говори.
Это он уже мне.
— Мне нельзя домой… Мама… У нее сердце. Как я в таком виде?
— Где я тебе сейчас другое пальто возьму?
— Денис Сергеевич, пожалуйста…
— Что, пожалуйста? — Ящер переходит на рык. — А если ты домой не придёшь, её инфаркт не трахнет?
— Я… У подружки. Я ей напишу, пока не поздно.
— Блядь, адрес подружки, говори, — звереет Гордеев.
— Тухачевского, девять.
Коля подаёт голос:
— Это в другой стороне от Лютаева.
— Коля я в курсе, где живет Макс, — ледяным голосом одергивает его Ящер.
— Может сначала к нему? Пусть он её пробьёт. Мутная она…
— Коля, из нас двоих покушаются на меня, а параноик у нас ты. Как так выходит?
— Я на посту, положено так, — упрямо бубнит охранник.
— Какие все вокруг меня умные, — злится Гордеев. — Сил нет! Что ты, что она!
— Денис Сергеевич, — упирается принципиальный Коля.
— Пусть пробивает, — встреваю я. — Только не отказывайте, я отработаю…
— Господи, Чиччолина уездного разлива, — закатывает глаза Ящер. — Ты себя в зеркало видела? Давай, Коля, через минимаг этой за мороженым, а потом к Лютаеву.
— Я не хочу мороженое, — вяло подаю голос. — Я не смогу сейчас есть.
— А мы, блядь, его не есть будем, а по лицу тебе размазывать, идиотка!
Но Коля приносит не мороженое, а упаковку с пельменями, и, как я не морщюсь, Гордеев заставляет меня прижать её к лицу.
— Травмпункт нужен?
Мотаю головой, и Ящер теряет ко мне интерес.
Так и сижу всю дорогу с пачкой, прижатой к лицу, боясь поднять на злющего Гордеева глаза и разглядывая его сжимающиеся кулаки. В какой-то момент, видимо, отключаюсь, потому что меня тормошат:
— Приехали. Сиди тут.
Оказывается, я нагло приваливаюсь к Ящеру и зажимаю между щекой и его плечом пельмени. Судя по тому, что у меня воротник мокрый, то и его джемпер тоже промок. Ни слова мне не сказал. Может, пожалел? Теплится у меня надежда.
— Простите, — вскидываюсь я. — Я от…
Гордеев морщится, как от зубной боли.
— Что ж ты такая впечатлительная? На кой хрен ты мне сдалась? — и он выходит из машины, а я меня накрывает ужас.
Не сдалась… Значит, помогать не будет… У меня же больше ничего нет…
И всё. Меня заклинивает на этой мысли.
Никому я не сдалась. Мне больше никто не поможет.
В полиции меня почти послали. Взять нормальный кредит на такую сумму? Кто мне даст? С зарплатой лаборанта это нереально. Быстро-займы ничем не лучше того, во что я сейчас вляпалась…
Надо что-то делать. Как-то его уговорить.
Прерывая мои горестные мысли, открывается дверь и в машину заглядывает мужская блондинистая голова.
— Документы есть? — сурово спрашивает молодой красивый мужчина, сверля меня подозрительным взглядом.
— Да, — я дрожащей рукой протягиваем ему сумочку.
— Дэн, она у тебя малахольная? — спрашивает он у Гордеева.
— Походу, да, — доносится до меня ответ Ящера.
Мужчина снова переводит строгий взгляд на меня:
— К тебе подходит незнакомец и просит паспорт. И ты безропотно даёшь? — он смотрит на меня сурово.
— Так мне сказали, что это… — облизывая губы, оправдываюсь я, — пробивать будете…
— Слушай, — блондин снова обращается к Ящеру. — Моя и то не такая дурная. На кой хрен тебе с ней возиться?
— Каринка-то? Ну да, как же! Она вообще отбитая, Макс. Достаточно вспомнить, как я с ней познакомился.
— Из рук покажи, — вздыхает Лютаев.
Заметавшись, куда положить мокнущие пельмени, я пристраиваю их рядом на кожаное сиденье, вроде обычная вода не должна испортить, и показываю ему разворот паспорта. Макс хмыкает и исчезает. Похоже, это тот, который отвечает за то, что в городе происходит.
Из окна машины вижу, как он кому-то звонит. Гордеев курит рядом.
Вот странно, от него не воняет прогорклым сигаретным дымом, как от постоянного курильщика. Он очень вкусно пахнет. О чем я думаю? О вкуснопахнущем пугающем Ящере?
Мужчины что-то обсуждают, наверняка, и меня в том числе, но под взглядом Коли я стесняюсь приоткрыть окно, чтобы послушать.
Максу кто-то звонит, убрав мобилу после разговора, он перебрасывается еще несколькими фразами с Ящером. Но вот Гордеев выстреливает пальцами бычок и идёт к машине.
— А я бросил, — слышу я завершение разговора, когда он открывает дверь.
— Что так? Каринка мозг сожрала?
— Она детей хочет. Я почитал: там, если бросать, то лучше за полгода.
— Через полгода поздравлю, если ты не бракодел, — ржёт Гордеев.
Они ручкаются, и я торопливо подбираю пельмени и прикладываю к лицу, демонстрируя, какая я послушная, чем вызываю смешок у Коли.
— Блядь!
Ой! Гордеев сел прямо в мокрое пятно от пельменей. Он ещё раз глубоко вдыхает.
— Так, Ксюша Егорова. Звони своей подруге, и мы едем на Тухачевского.
Я опять мечусь с этой пачкой, пока психанувший Гордеев у меня её не отбирает.
— Звони.
Набираю Ленку, ближайшую подругу, у которой планирую переночевать. Мама с утра на работу уйдет, и я успею прошмыгнуть, чтобы не напугать.
К моему ужасу, когда Ленка отвечает, несмотря на то, что время уже к одиннадцати, у нее на заднем
