гармоничное сочетание двух моих любимых цветов — белого и голубого, мне внезапно хочется сказать Крамеру, что все нужно переделать. Не хочу занимать чужое, я хочу что-то только для себя.
Хотя этот оттенок голубого — мой фаворит, у меня даже когда-то платье было такого цвета.
— Для своей жены, — Крамер пристально смотрит на меня. — Два дня назад переделку закончили.
Стало быть, уже после того, как сделка была заключена.
Ну хоть так. После чужого отца, чужого наследства, чужой должности и чужого жениха, еще и жить в чужой комнате — для меня это уже перебор. Соломинка, которая перешибет хребет.
— Когда въезжаешь? — буднично спрашивает Крамер.
Заметил все-таки, что комнате мне понравилась.
Пожимаю плечами:
— После свадьбы.
— Первое брачное утро потратишь на возню с коробками? — приподнимает бровь Тимур.
— Да, всю брачную ночь буду их паковать, — еще раз подчеркиваю, что супружеские отношения между на будут только на бумаге.
— Ты еще передумаешь, — уверенно говорит Крамер.
— На счет брачной ночи? — тут же закипаю я.
— На счет сроков переезда, — усмехается жених.
Отлично. Выставила себя озабоченной, которая только и думает о сексе. Но вокруг меня слишком много связанного со словом «брак», а в последнее время оно меня нервирует.
— Тебе действительно не помешает немного выпить и расслабиться, — посмеивается он надо мной. — Скоро ты начнешь на бросать с кулаками из-за любого слова.
— Можно подумать, у меня нет для этого повода, — ворчу я.
— Предлагаю обмыть твою комнату, — коварно предлагает Тимур. — Ты согласилась со мной выпить, — напоминает он. — Я пока схожу за вином, а ты пока осматривайся. Смелее. Чувствуй себя, как дома.
Крамер выходит, оставляя меня булькать по поводу его двусмысленностей.
Прохожусь по комнате. Очевидно, что после ремонта там никто не жил, но мне все равно неловко заглядывать в ящики или трогать вещи. Пока это все чужое. Да и вообще в этом доме у меня возникает чувство, будто я в замке Синей Бороды. Стоит мне сунуть нос куда не надо, и непонятно, чем это кончится.
Борюсь с женской натурой и чутьем, которые намекают мне, что сунуть нос все-таки стоит. Весь сегодняшний день показывает мне, что с этим браком что-то нечисто. Пока просто не очень понятно, откуда копать.
А может, я просто параноик и меня бесит Крамер, вот я и ищу оправданный повод избежать этого брака, на который уже согласилась сама, хотя меня отговаривали.
Но раз уж у нас устанавливается шаткое перемирие надо его поддерживать, потому что есть четкое ощущение, что если мы начнем войну, то плохо будет всем.
Побродив по спальне и заглянув в смежную ванную, которая порадовала меня своим наличием, потому что я — типичный квартирный житель — не представляю, как это — идти из ванной к себе в комнату через весь этаж, я скидываю туфли с гудящих ног и с удовольствием погружаю ступни в мягкий васильковый ворс ковра. Очень хочется опробовать матрас, но на это у меня еще будет время.
Крамер возвращается с бутылкой и двумя фужерами. И сам выглядит чуть менее формально. Рукава рубашки закатаны, верхние пуговицы расстегнуты.
Все же он горяч, даже не смотря на невыносимый характер. Не юноша, не сладкий принц. Настоящий мужчина. И это заставляет меня нервничать.
Не то, чтобы я уже готова рухнуть к его ногам, но, если Тимур усилит натиск, устоять будет сложно.
— Речь шла об одном бокале.
— В общении с тобой, дорогая, мне может потребовать дополнительное успокоительное.
Он наполняет бокалы красным вином и протягивает один из них мне, вынуждая подойти ближе.
У меня хороший рост, но Крамер очень высокий, и босиком я достаю ему где-то до подбородка. Принимая фужер, стараюсь отвести глаза от волосков на его груди, виднеющихся в расстегнутом вороте. Мне никогда не нравилась излишняя мужская растительность, и Тимура ее вроде бы немного, но она какая-то неприличная. Почему-то я сразу задумываюсь о других местах, на которых растут волосы.
Это все Крамер со своими похабными намеками.
Ну и то, что я сама давно ни с кем не встречалась.
Неплохо было бы наладить хоть какую-то личную жизнь. Век цветения женщин все-таки не так долог.
В голову закрадывается подлая мыслишка: зачем кого-то искать? Вот он: большой, сильный, наглый мужик, и он хочет меня завалить. И отношения сразу наладятся, ехидно нашептывает мне подсознание. Воображение услужливо подсказывает, как Крамер может выглядеть без одежды.
Поперхнувшись вином, отгоняю от себя ее как можно быстрее.
Надо смотреть ему в глаза, решаю я и тут же следую своему решению.
А серые холодные глаза Тимура изучают меня. И как с таким договариваться?
Черт, если Крамер будет препятствовать моим интимным отношениям, то мне придется тяжело. Может, хоть купить себе мужикозаменитель? Никогда не пользовалась, но очень не хочется сдаться именно Тимуру.
Задумавшись не сразу соображаю, что все это время не отвожу взгляда от Крамера.
— Ты совсем не умеешь следить за лицом, дорогая, — хмыкает он и берет меня за подбородок. — Позволь, я облегчу тебе выбор.
Что? Дергаюсь, чтобы уклониться, но второй рукой он притягивает меня к себе за талию и прижимает так крепко и уверенно, что женская сущность выглядывает из-за барьера самосохранения, чтобы посмотреть: и что там нам сегодня досталось?
И нам с этой бестолковой стервозиной достает умопомрачительный поцелуй.
Умопомрачительный в прямом смысле этого слова, потому что понять, каким образом я оказалась лежащей на кровати, я не могу.
Черт, Линда! Ты же хотела опробовать матрас?
Кажется, есть все шансы это сделать.
— Что ты творишь? — шиплю я, стряхивая руку Крамера со своей груди и переходя в вертикальное положение.
Плотоядный взгляд скользит по моему телу:
— Я лишь демонстрирую тебе то, от чего ты отказываешься. Я заметил твой голодный взгляд, Линда. Ты же хочешь секса. И хочешь меня. Только не признаешься в этом даже самой себе. Спорим, у тебя там уже мокро?
— Я не буду с тобой ни о чем спорить!
Уязвленная собственной слабостью перед этим мужчиной, я соскакиваю с постели и, стараясь не смотреть ему в лицо, начинаю сосредоточенно обуваться.
Голодный взгляд! С ума сойти! Еще бы нимфоманкой обозвал!
Абсолютно бестактный тип, но мне это на руку. Каждый раз, когда я подпадаю под гипноз его маскулинности, именно его ядовитый язык возвращает меня на путь истинный.
— Что, Линда? Ты всегда прячешь голову в песок? — Крамер все еще лежит на кровати, подпирая голову рукой. Он продолжает лениво меня разглядывать.
Это еще больше задевает мою
