Да грудь у меня маленькая, но очень чувствительная…
Босс знает, что делает, когда ласкает меня таким образом.
Мне кажется, рядом стонет какая-то женщина, но я вся во власти того напряжения, которое растет во мне.
И только горячие пальцы, забирающиеся под трусики на попе, дают моему сознанию волшебный пендель.
Етить твою налево!
Товарищ гендир, видимо, отчаявшись задрать узкую юбку-карандаш, просто спустил собачку на застежке и вторгся в приграничную зону!
Как это произошло? Почему я все прохлопала!
Я отпрыгиваю от Соколова, судорожно застегивая блузку.
— Ну что еще? — злится босс, делая шаг ко мне.
Я пячусь от него.
Нельзя стоять рядом. У него какая-то магия. Оп, и сиськи наружу, оп, и юбка расстегнута. Еще немного волшебства, и трусишки постигнет печальная участь.
— Я не буду кататься с вами в лифте!
Вид у Соколова расхристанный и весьма грешный. Рубашка его с моей помощью наполовину выправлена наружу, почти все пуговицы расстегнуты. Волосы взъерошены, а на смуглой груди розовеют следы моих пальцев, кончики которых зудят от желания опять ощутить эту стальную твердость.
— Почему? Тебе же явно нравится секс.
— А вот и не очень. Слишком утомительно, да еще и ноги мерзнут, поясницу тянет, — несу я какую-то ересь, продолжая отступать и на ходу застегивать юбку.
— Мерзнут ноги? — брови Соколова ползут вверх. — Поясницу тянет?
— И вообще, все это нелепые телодвижения… — я уже почти добираюсь до двери, когда босс в два шага оказывается возле меня.
Я шарахаюсь назад, но в спину мне упирается дверная ручка.
Генеральный кладет руки мне на талию, скользит ими за спину, отчего у меня ускоряется сердечный ритм и пропадает воздух из легких.
— Хорошо, Маша, — мрачно цедит он. — Не насиловать же тебя. Но если ты еще хотя бы раз покажешься мне на глаза, я тебя выдеру так, что тебе на антологию мемуаров хватит! Это понятно?
И застегивает мне юбку.
Я судорожно киваю.
Во мне борются облегчение и иррациональная женская обида.
Властная рука поверх ткани проходится по моей груди, как бы запоминая мои изгибы.
— Понятно, я спрашиваю?
— Да!
И нащупав позади себя ручку, поворачиваю ее и вылетаю в приемную.
Слава богу, там никого. Секретарь, наверное, уже ушла.
За дверями кабинета босса, раздается громкий звук, похожий на удар по столешнице.
Ничего, Дмитрий Константинович.
У меня тоже трусики мокрые. Кому сейчас легко?
Но во избежание рецидивов, я точно не стану попадаться генеральному на глаза.
Не думаю, что это будет сложно.
Я же за все три недели работы в компании ни разу его не встречала.
Завтра уже пятница, а потом выходные. Он кого-нибудь покатает в лифте другого, и забудет про Машу Корниенко.
Козел.
Просто не буду выходить из бухгалтерии, и все.
Но, видимо, Соколов уже приговорил меня к постельному режиму и менять своих решений не собирался.
Утро рабочей пятницы началось с поручения Светланы Анатольевны:
— Маша, Дмитрий Константинович попросил, чтобы ты принесла ему прогнозы по расходам на оплату труда на следующий квартал.
Глава восьмая
У меня даже глаз дергается.
И как это соотносится с требованием босса не показываться ему на глаза?
Спрашивать у Светланы Анатольевны, почему именно мне выпала такая честь, я не рискую. Она и так смотрит на меня с подозрением.
Чисто теоретически Дмитрий Константинович и знать не должен о моем существовании.
Понятия не имею, что ему там в голову стукнуло, но я совершенно не готова к встрече с Соколовым.
Ночью я очень плохо спала.
Очень.
Настолько плохо, что даже сегодня пришла на работу вовремя, а не пораньше, как я это делаю в последнее время. Не уверена, что прямо сейчас мне стоит писать эротические сцены.
Слишком яркие воспоминания о возмутительном, я сказала — возмутительном, поведении генерального, и так заставили меня ворочаться на простынях всю ночь.
Из плюсов — я, наконец, поверила, что бывает, как в моих книгах. Ну это самое: он прикоснулся мизинцем к ее браслету, и она вся затрепетала и потеряла голову от страсти…
Из минусов — недосып, неудовлетворенное желание и готовность позвонить бывшему.
Чем черт ни шутит, вдруг он сейчас меня тоже всего лишь потрогает, и я воспламенюсь, и даже получу удовольствие… Может же так быть, что у меня наконец заработали правильные мозговые центры, или что там отвечает за положительные эмоции от секса? А то пока мне сама идея нравится больше, чем ее воплощение.
Если не отпустит, стоит попробовать.
Я задницей чую, что звонить бывшему — хреновая идея, но у каждой девушки, я считаю, есть право пару раз наступить на грабли.
Правда, я один раз уже наступала, будучи пьяненькой. В смысле звонила.
Но отрубилась я раньше, чем он приехал, и я просто не услышала его звонков в дверь и на телефон. Боженька миловал, не иначе.
Однако ночью мне так хотелось, чтобы меня жестко и бескомпромиссно…
Удержаться от звонка удалось, только потому что «жестко и бескомпромиссно» — это не про моего бывшего. Реально иногда в процессе замерзали пальцы ног.
Да и на ощупь он был не такой твердый, как Дмитрий Константинович.
«Уже можно просто «Дима»».
Ыыыы!!!
И мурашки, как вспомню взгляд, которым Соколов разглядывал мою грудь.
Так плотоядно, хищно…
И кажется, я сама себя еще больше накручиваю, представляя, как бы это было, если бы я дрогнула. Особенно сцена на третьей странице.
Логично, что с утра я похожа на вздрюченного воробья.
С тех пор как встала с кровати, бешусь. Злюсь на Димочку за то, что раззадорил, что вообще позволил себе неслужебные действия, несовместимые с деловой этикой, и еще больше за то, что не настоял до конца!
Если так подумать, нехорошо поступил Соколов. Не по-товарищески.
То, что я сама дала задний ход, когда уже засветила сиськи, это мелочи!
Я же женщина! Имею право быть ветреной, в конце концов!
А теперь, значит, он меня к себе вызывает.
А я снова без колготок и лифчика. Сейчас опять затребует голую грудь.
Поздно. Надо было вчера думать.
Вчера я была в растрепанных чувствах. А сегодня я — решительная, уверенная в себе девушка! Даже платье надела красное. В пятницу можно.
И не буду я думать о том, как охренительно целуется наш генеральный директор. Поцелуй как прелюдия, блин. И вспоминать не стану, как позорно намокли трусики еще до того, как босс подключил тяжелую артиллерию. Не стану, и все тут.
А то у меня сразу начинаются проблемы с дыханием, температурой и суставами. Прямо ноги не держат. Хочется лечь или хотя бы на коленки встать…
— Маш, ты уже отнесла прогнозы? — высовывается из своего террариума Светлана Анатольевна, и весь налет храбрости слетает с меня моментально.
Это я на рабочем месте такая дерзкая.
Вот как пить дать, стоит Соколову прижаться ко мне эрекцией, и я опять струшу.
— Нет еще…
— И чего сидим? Кого ждем?
— Минутку… — сиплю я. Перед смертью не надышишься.
Ира, шуршащая бумажками справа от меня, обращает внимание на мое состояние:
— Ты чего какая бледная? Хорошо себя чувствуешь?
— Нет, — говорю правду я. И тут же пытаюсь прощупать ходы отступления. — Ир, у меня живот болит, сил нет. Можешь выручить?
— Чего надо? — вид у коллеги сочувствующий, но по глазам вижу, что соглашаться непонятно на что, она не хочет.
— Ты все равно к финансистам сейчас пойдешь. Занеси в приемную прогнозы, а?
У Ирки на лице проступает облегчение: просто оттараканить бумажки — это не свод за меня делать. Она соглашается, даже не задумавшись, зачем вообще генеральному эта береста, когда мы живем в продвинутый век цифровизации. Всю инфу можно переслать по почте. С первичкой-то биг-босс не работает.
Ира уходит, а я немного расслабляюсь.
