кучу времени.
— Доброе утро, — охрипшим ото сна голосом бормочу Степанову и тут же прикусываю язык, вспомнив его второе правило.
— Врач сейчас сюда подойдёт, — сухо сообщает мне Алекс и выходит из комнаты.
Я только и успела пригладить растрепавшиеся волосы, и оправить футболку, как в комнату вошла молодая женщина в белом форменном костюме.
Доктор поставила на кресло объемный чемоданчик и сухо поздоровалась.
— Здравствуй.
— Здравствуйте, — ответила я женщине и вдруг в комнату вошел Алекс с сыном на руках.
Он расположился в соседнем с диваном кресле и посмотрел на врача. Тем временем, докторица достала из своего чемоданчика какие-то пробирки и шприцы.
— Сейчас кровь возьмём. Готовься.
Я несмело киваю и выставляю вперед руку.
Крови взяли достаточно много — и из пальца, и из вены.
— Теперь вопросы, — сказала врач, доставая из чемоданчика блокнот, — имя, возраст, какие-то хронические заболевания есть?
— Варвара, девятнадцать лет, не чем не болела, — уверенно сообщаю я.
— Не болела или не проверялась? — пытливо уточняет женщина.
— Не болела… — уже тише ответила доктору.
— Половую жизнь со скольки лет ведешь? Часто меняешь партнёров?
Я сглатываю образовавшийся в горле ком и бросаю взгляд на Алекса. Вот что он здесь забыл?
— Ну? — торопит женщина.
— А это обязательный вопрос? — вжимаясь в диван, пролепетала я.
— Понимаешь, Варвара, — терпеливо начала доктор, — твоя сестра имеет диагноз гепатит С, который скорее всего получила из-за беспорядочных сексуальных связей, так как помимо этого, у нее диагностировались достаточно серьёзные половые инфекции.
После слов врача, я ошеломленно прикрываю рот ладонью, а она также терпеливо продолжает.
— В связи с этими обстоятельствами, я задаю тебе подобные вопросы. Ты ведь будешь жить в этом доме, а здесь маленький ребенок… Сама ведь должна понимать. Помимо анализа крови и этих вопросов мне нужно будет взять мазки, для сдачи которых ты завтра подойдёшь в клинику.
Неуверенно кивнув, я перевожу взгляд на Алекса, который на кресле укачивает спящего сына, но при этом глаз с меня не спускает.
— А вы можете выйти? — обращаюсь я к нему.
Не могу я обсуждать такую тему при постороннем человеке.
— Не можете. Я должен быть уверен в твоем здоровье. Ольге я верил на слово и не чем хорошим это не закончилось.
Я вздыхаю и сжав пальчики на ногах, тихо отвечаю.
— Понятно…
Я замолкаю и на какое-то время в комнате воцаряется тишина.
Вот как о таком можно спокойно говорить? Блин.
— Варвара, я немного облегчу вам задачу, — начинает доктор, — давно ли у вас был последний секс?
Ничего себе облегчила. Стало ещё хуже.
Собравшись с духом, я скручиваю край наволочки и хрипло выдыхаю.
— Не было.
— Что не было? Давно не было?
Когда уголок наволочки, под моими руками, превращается в скрученный канат, я тихо отвечаю.
— Совсем не было… Я не с кем… Нууу… не спала… Никогда.
Мне вдруг показалось, что в тишине комнаты, стук моего сердца слышится колокольным звоном, а красные щеки превратились в своеобразный флаг моего очередного позора.
— Ты не обманываешь меня, я ведь всё узнаю завтра, — почему-то тихо говорит доктор.
Я только отрицательно мотаю головой, а сказать ничего не могу.
— Ясно. Тогда завтра потребуется взять только один анализ и всё.
Женщина поднимается, а я так и не решаюсь поднять взгляд на Алекса.
Что он сейчас думает обо мне? Наверное полагает, что я какая-то никому не нужная уродина или что-то подобное. Ведь у нас в деревне все рано начинают спать с мальчиками, а тут в городе — наверное ещё раньше. Что поделаешь! Может я какая-то больная, но не хочу я этим заниматься. Хотя и предложений ко мне таких не поступало, да и никто за мной не ухаживал никогда. Может дело как раз в этом?!
— До завтра, — прощается врач, на что я вновь только киваю.
Когда они выходят из столовой, я обессиленно откидываюсь на диван и прикрываю глаза.
День только начался, а я уже опять опозорилась.
Когда смогла немного успокоится, я заправила диван, сняла длинную футболку-ночнушку и переоделась в спортивные штаны и футболку.
Желудок, после суточной голодовки, активно требовал пищи, но я старалась не обращать на него внимание. Вряд ли Ольга сегодня привезет мне продукты, поэтому рассчитывать на завтрак или обед не стОит. Еще мне надо обязательно обсудить с ней слова доктора о ее болезнях.
Достав из сумки маленькое полотенце, я решила сходить умыться и водички попить. Тихонько приоткрыв дверь, я выглянула на кухню и даже замерла от витающих по воздуху аппетитных ароматов плавленого сыра и колбасы. Наверное мужчина недавно позавтракал.
На цыпочках я потопала к ванной комнате и вдруг в кухню вошёл сам хозяин дома.
По тому как резко меняется выражение его лица, я понимаю, что Алекс не ожидал меня увидеть.
— Умыться… иду… — почему-то решаю уточнить я, замирая на месте.
Мужчина на пару секунд задерживает на мне взгляд, а потом молча подходит к кухонному шкафчику.
Пока Степанов ищет что-то в шкафу, я стрелой пролетаю мимо него и забегаю в ванную комнату.
Как следует умывшись и почистив зубы, я выпиваю стакан воды, после чего тихонько приоткрываю дверь и осторожно выглядываю наружу. Алекса нет. Очень хорошо!
Быстро преодолев расстояние до столовой, я захожу в комнату и каменею от открывшейся моим глазам картины. Рядом с диваном стоит Александр и копается в моей сумке.
Услышав стук двери, он разворачивается в мою сторону, откидывая на диван дорожную сумку.
— Вы зачем… — только и успеваю прошипеть я, но мужчина меня перебивает.
— Вдруг ты что-то протащила в этой сумке в дом — наркотики, алкоголь или жучки какие-то…
— Но ведь не протащила? — обиженно заявляю я.
Такое капание в своих вещах, я воспринимаю очень остро. Словно он не в вещи мои залез, а в душу.
— Не протащила, — грубовато отвечает Алекс, — и это очень странно. Кровная сестра Ольги, а не шлюха и алкоголичка. В этом случае напрашивается другой вопрос — а кто ты тогда? Кто ты вообще такая и какого хрена помогаешь сестре? Сомневаюсь, что по доброте душевной или любви. Особи в вашей семье, вряд ли могут испытывать подобные чувства.
— Особи… — повторяю за Алексом такое жестокое, на мой взгляд, обвинение, — вы ничего не знаете про нашу семью…
— И не хочу знать, — перебивает меня мужчина и стремительно покидает столовую.
Когда дверь с шумом закрывается, я зажимаю виски ладонями и пытаюсь немного успокоится.
Как же обидно слышать такие несправедливые и жестокие слова. Но переубедить мужчину нереально. Во-первых, Ольга разозлится из-за
