Показываю нашим разворот буклета с фото: синее небо, яркая зелень, красивый особняк вдали. А на переднем плане — несколько парней и девушек в форменных белых рубашках и жилетках с эмблемой гимназии. И все улыбаются белозубо и счастливо.
— Эти лапочки тебя сгрызут, — фыркает Вадик Шмелев. — Проглотят и не подавятся.
— И умрут в адских муках от жёсткого отравления, — перевожу я в шутку. Не хочу, чтобы наш последний день был грустным.
Наши усмехаются, кроме Леськи. Она со слезами выстанывает:
— Женька, ну нафига тебе это надо? Ты и без этой ср*ной гимназии поступишь на свой физмат!
— Лесь! Ребят! Ну вы чего? Я же не в Америку уезжаю. Будем так же видеться. Хоть каждый день… после уроков… Ну!
— Пойдемте, что ли, в «Карамели» посидим? — предлагает Шмелев. — У кого сколько есть?
Народ начинает выгребать мелочь из карманов.
— Я — по нулям, — разводит руками Юрка Осокин.
— У меня пятихатка, — достает пятисотенную купюру Ваня Дубов. — Но мне с нее надо купить хлеба и молока.
— Дуб, давай я тебе разменяю, — предлагает Шмелев.
Помню, в начальных классах кто-то из наших мальчишек, услышав его фамилию, назвал Ваньку Дубом. Остальные как мартышки подхватили. Дразнили его на перемене. Ванька сердился, кидался с кулаками то на одного, то на другого. А после уроков, когда все ушли, плакал в коридоре. Я потащила его к себе домой. Помню, мы с ним бесились как ненормальные, играли в жмурки, в прятки, в горячо-холодно до самого вечера. Потом мы с Игорем пошли его провожать. Ну и заодно я сказала Ваньке, что Дубом быть вообще-то круто. Что его так зовут не из-за фамилии, а потому что он в классе самый большой и самый сильный. Могучий и крепкий. Как дуб. А Игорь подтвердил. На удивление, Ванька нам сразу поверил и успокоился.
Ванька и правда всегда был выше всех, а сейчас и вовсе за два метра вымахал. И кулачищи у него с мою голову. Его так и зовут Дубом, но лишь потому, что он это позволяет. Теперь с нашим Ваней шутки плохи.
— Не надо никому ничего разменивать, — вмешивается Олег Хоржа́н. — У меня есть деньги. Я угощаю.
9. Женя Гордеева
После уроков мы часто зависаем в «Карамели». Это ближайший от школы торгово-развлекательный центр. Тусим там, когда у кого-то из наших день рождения, или просто так, без особого повода. У нас даже есть любимое место: угловой диван в дальнем конце фудкорта.
Мы заваливаемся шумной толпой, сдвигаем несколько столиков и рассаживаемся. Хоржа́н с Вадиком Шмелевым и Денисом идут к терминалам заказа и спустя несколько минут возвращаются с подносами, полными еды.
— Разбирайте, кому бургеры, кому крылышки… — командует Шмелев. Наши жадно набрасываются на еду, особенно парни. Мы с девчонками угощаемся только картошкой фри.
— Олег, мы точно тебе ничего не должны? — спрашивает Леся.
— Да, Икс, может, всё же скинемся… — предлагает Дэн.
У Хоржа́на очень лаконичная подпись — всего одна буква, первая от фамилии: «Х». Кто-то когда-то это увидел и прилепил ему прозвище Икс.
— Перестаньте, — отказывается Хоржа́н. — Я же сказал, деньги у меня есть. Всё. Не заморачивайтесь.
— А откуда у тебя бабло? — с набитым ртом спрашивает его Осокин.
— Да так… — мнется Олег. — Ну, взломал вчера контакт какого-то парня… на заказ.
— Оу! — восклицают наши хором. — А кто его заказал?
— Да девушка какая-то… подруга, наверное… или жена… я не интересовался.
— Фигасе, бро! Это как-то вообще не айс. Где твоя мужская солидарность? Вдруг ты пацанчику жизнь сломал? — начинают глумиться наши.
Я, может, тоже от такого не в восторге, но со своим мнением не лезу.
— Да я не хотел… отказывался… Но…
Олег густо краснеет и замыкается.
Он и так типичный интроверт, ему в принципе с трудом дается общение. А наши его еще и троллят, бестолочи. Не со зла, просто почему-то не понимают, что Хоржа́н их подколки воспринимает болезненно. Раньше он вообще ни с кем не разговаривал. Максимум — здоровался кивком. И в глаза не смотрел. А однажды, в восьмом классе, я случайно увидела, как его прессовали парни из десятого. Попросила вступиться за него Ваньку Дубова. Подтянулись и остальные наши мальчишки. После этого больше к Олегу не цеплялись. Ну а он, видать, расчувствовался и потихоньку начал с нами контактировать. Но ему все равно тяжело. Шуток он совсем не понимает. Принимает всё за чистую монету, но и сам всегда искренен.
— Продался, да, Икс? — с усмешкой хлопает его по плечу Шмелев. — За грязные бабки продал мужика…
— Смотри, Вадик, не подавись курочкой, купленной за грязные бабки, — поддеваю я Шмелева. — Лучше спасибо скажите человеку, моралисты.
— Да всё нормально, Икс, не грузись. Это мы прикалываемся, — сразу идет на попятную Шмелев. — А ты че, реально можешь взломать любой аккаунт?
— Не любой, — скупо отвечает Олег и встает. — Ладно. Мне пора.
— Да куда ты? Икс! Ты чего, обиделся?
— Мне тоже пора, — поднимаюсь я вслед за Хоржа́ном.
— Блин, да вы чего? — возмущаются наши. — Только пришли…
— Мне к маме надо. Увидимся. Пока-пока! — старательно улыбаюсь я. Бросаю напоследок взгляд на Дэна, но он на меня не смотрит. Сидит мрачный, не поднимая головы. Обижен. Я с ним потом поговорю. Наедине. И всё ему расскажу. Он, я уверена, поймет.
***
От мамы приезжаю вечером. Захожу в подъезд и, помешкав, иду сначала к Субботиным. Честно говоря, дома без мамы невыносимо. Пусто, тоскливо, горько. Натыкаюсь глазами на ее вещи и сразу плакать тянет. Мысли всякие плохие лезут в голову. И сами стены как будто давят со всех сторон.
Мне открывает мама Дениса, тетя Неля. Пытается затянуть меня на кухню покормить, но я всячески отнекиваюсь. Дэн же, гад такой, даже не выходит из своей комнаты, хотя слышит, что я пришла.
Что ж, я не гордая, сама к нему захожу.
Он даже не оборачивается. Сидит, застыв перед компьютером, напряженный и хмурый.
Я плюхаюсь в кресло у него за спиной. Забираюсь с ногами. Гипнотизирую его затылок. Он все равно молчит. Будто меня здесь и нет.
— Денис, к тебе, между прочим, девушка в гости пришла, — пытаюсь я разрядить обстановку.
Молчит.
— Ты даже не поздороваешься?
Молчит.
Вздохнув, поднимаюсь, подхожу к нему сзади, взъерошиваю короткие светлые волосы. Он дергается, как будто я его током ударила.
— Ладно. Не хочешь говорить — не будем. Сиди дуйся. Пойду тогда. Пока.
Дохожу до двери, уже берусь за ручку, и Дэн подает голос:
— Зачем ты переводишься?
Я останавливаюсь. Смотрю ему в глаза и думаю: рассказывать или нет? Почему-то расхотелось с ним делиться, но я же для этого к нему и пришла…
— Я должна.
— Что значит — должна? — Дэн по-прежнему сидит за компьютерным столом, только теперь развернулся всем корпусом ко мне.
— Я должна выяснить, что там произошло.
— А что там произошло? — непонимающе хмурится Дэн.
— Вот это я и должна выяснить. Мама не просто так попала в больницу. Кто-то ее… — я пожимаю плечами, — … сильно обидел. Я случайно подслушала разговор замдиректора. И он сказал, что кто-то из учеников что-то плохое ей сделал… довел как-то, поиздевался ли… он не уточнил, но именно поэтому у нее случился инсульт. Они хотят всё замять. И поэтому оплатили ей лечение, а меня приняли в гимназию. Типа вместо моральной компенсации. Но я согласилась только затем, чтобы всё выяснить. Чтобы узнать, кто это сделал.
— Так ты спроси у Валентины Павловны.
Я качаю головой.
— Нет… она… она не помнит.
— Женька, ну можно же придумать какие-то другие способы, — Дэн поднимается со стула и идет ко мне. А я стою, привалившись спиной к двери.
— Ну, какие? Кто мне иначе расскажет? Никто.
— Может, в полицию обратиться?
— И что сказать? Я тут случайно подслушала чужой телефонный разговор, из которого сама толком ничего не поняла, но кое-что заподозрила? Да меня обсмеют только. И потом, не забывай, кто там учится. Дети высокопоставленных чиновников и миллионеров.
