Голливуда, который не намерен переезжать сюда. Не из-за прошлого или потому, что я не похож на своих братьев-идиотов, для которых жизнь на ферме была привлекательнее, чем в городе, а потому, что моей жизни здесь не существует. Ничто на свете не заставит меня остаться.
Поэтому я одариваю ее своей фирменной улыбкой.
— Надеюсь, у нас все получится.
— Я тоже на это надеюсь.
Бренна
— Итак, ты встретила его и ничего не почувствовала? — спрашивает Сибил с экрана, откидывая в сторону свои длинные светлые волосы.
Ненавижу, когда она требует, чтобы все наши звонки были по видеосвязи. Очень неудобно не иметь возможности скрыть свое лицо.
— Что это значит?
Она смеется.
— Я имею в виду, что этот мужчина так же красив вживую, как и по телевизору, дорогая? Ты же не можешь сказать, что не видела.
— Конечно. Наверное. Он не уродлив, если ты об этом спрашиваешь.
Я сдерживаю улыбку, когда думаю о нем. За те несколько минут, что я провела с ним, он заставил меня почувствовать то, чего я не испытывала уже давно. Мои щеки пылали теплом, как будто мне снова шестнадцать. Я странно нервничала, но в то же время испытывала головокружение от того, как он смотрел на меня — как на женщину. Женщину, а не вдову, которая потеряла мужа в ужасной авиакатастрофе. Мне стоило огромных усилий сесть в машину и не остаться, не заговорить, не насладиться вниманием. Даже несмотря на то, что волна вины была настолько глубокой, что почти утопила меня. Слишком рано думать о другом мужчине, даже если бы это было всего лишь влечение. Мне кажется, что я предаю Люка, и это глупо, но я ничего не могу с собой поделать. В тот вечер я не переставала плакать, глядя на наши с Люком фотографии, прокручивая его аккаунт на Facebook и видя снимки, на которых он и его друзья улыбаются, мне стало противно от того, что я думала о другом мужчине. Психолог во мне бушевал из-за чувств, которые, как я знала, были нелепыми. Если бы передо мной сидел клиент, я бы сказал ему, что чувства — это всего лишь чувства, и иногда они нам нужны. Это напоминание о том, что жизнь продолжается, люди идут вперед. И все же мне хотелось дать себе пощечину.
Ее смех становится громче.
— О, милая, видела бы ты свое лицо. Мой папа сказал бы: «Сахарок, ты выглядишь так, будто проглотила пчелу».
Сибил часто упоминает, о чем сказал бы ее папа, но эта фраза поставила меня в тупик.
— Проглотила пчелу?
— Да, знаешь, как будто твое лицо сжалось, потому что ты изо всех сил пытаешься сделать вид, что не съела жука.
Я понятия не имею, что, черт возьми, она имеет в виду.
— Никто не знает, о чем, говорил твой папа, милая. Я даже не думаю, что он знал.
— Он придумывал все на ходу, — говорит Реджи за секунду до того, как его темное красивое лицо появляется на экране. — Привет, Бренна.
— Реджи! Мой любимый муж.
— Будь уверена, — шутит он в ответ. — Хорошо выглядишь, загораешь?
— Загораю? Ты с ума сошел? Я не загораю, я сгораю.
— Ну, это проблема, о которой мне не нужно беспокоиться.
Я улыбаюсь и наклоняю голову.
— И я завидую.
Реджи выхватывает телефон у Сибил и плюхается на кровать, чтобы я могла хорошенько его рассмотреть. Его волосы подстрижены короче, чем обычно, а глубокие карие глаза смотрят с озорством. Реджи — один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо встречала, но я не стала бы говорить ему об этом, так как впоследствии это ему пригодится.
Он ухмыляется.
— Посмотрите, как мне повезло. Сейчас со мной в постели две прекрасные женщины.
— Ты глупый.
— Ты любишь меня, — парирует он.
— Люблю.
Мне нравится, что он никогда не обращался со мной как с ребенком. Он был лучшим другом Люка. Они учились в одном классе, вместе ходили в летную школу, а затем получили одно и то же место службы. Сибил, Реджи, Люк и я были единым целым, и нам с ней никогда не приходилось волноваться, потому что мы знали, что они прикрывают друг друга. Когда он погиб, Реджи воспринял это так же тяжело, как и я. Они были братьями, хотя кровь между ними не текла.
Сибил закатывает глаза, положив голову ему на плечо.
— О, прекратите, вы двое. Вы сможете завести свой роман, когда я умру.
Мы оба улыбаемся, и я закатываю глаза.
— Мы не собираемся ждать до тех пор, Сиб. Мы уже влюблены.
Он ухмыляется.
— Я люблю обеих своих женщин, — она поворачивается и кусает его за грудь. — Черт возьми, женщина.
Она приподнимает одну бровь.
— Это моя лучшая подруга. Ты не можешь получить ее.
Я вздыхаю и откидываю голову назад.
— Я скучаю по вам, ребята.
— Ты должна вернуться, — говорит Сибил, не пытаясь скрыть свою ненависть к тому, что я уехала из Калифорнии.
Она знает, почему я не смогла остаться.
— Дети здесь счастливы. Здесь нет шума самолетов.
Реджи прочищает горло, и, между нами, тремя отчетливо ощущается беспокойство.
— Мы все скучаем по Люку. Каждый раз, когда я сажусь в самолет, я чувствую… ну, я чувствую, что он со мной. Не думаю, что кому-то из нас легко.
— Я знаю, что это так. Но переезд был лучшим решением для нас. У нас здесь семья, и здесь тихо.
Сибил мягко улыбается.
— Я знаю, Лютик. Я просто скучаю по тебе. И, конечно, по Мел и Себу. Они были для нас самыми близкими детьми.
— Спасибо, что воспитывали их, — шучу я.
— Не стоит благодарности, сладкая. Мы просто посылаем им подарки и любим их. И не думай, что я не знаю, чего ты добиваешься, держа Реджи на телефоне. Расскажи нам о встрече с Джейкобом Эрроувудом!
Я знала, что она этого так не оставит. Я также знаю, что лгать Сибил — ошибка. Она все видит насквозь, вот почему это всегда видеочаты. Она знает меня слишком хорошо.
— Он был милым и очень привлекательным, но не более того.
Лицо Реджи слегка меняется.
— Он тебе нравится?
— Мы виделись минут пять, так что я не знаю.
— Тебе хотелось наброситься на него?
Оживление в голосе Сибил пугает меня. Она слишком взволнована этим. Однако единственный человек, который может соперничать с Себастьяном в любви к Навигатору — это моя лучшая подруга. Она просто помешана на супергеройских фильмах и именно благодаря ей Себастьян увлекся
