и не просил, но меня саму начинает раздражать это гудение. Вырублю смартфон и дело с концом.
Достаю телефон из коробки как раз, когда вибрация прекращается. Но там кроме пропущенного висят и сообщения.
Руки дрожат, приходится вытереть ладони о брюки, потому что они становятся влажными от страха.
“Не делай глупостей, девочка” — висит последнее сообщение.
Резко выдохнув, открываю переписку и читаю предыдущие.
“Останови такси, мои люди тебя заберут”
“Не советую тебе тратить моё время на поиски, Милана. Я сделаю это быстро. А когда найду — пощады не жди, потому что я тебя предупреждал. Я не люблю подобные игры”
“Не заставляй меня собирать досье на всех, кого ты когда-либо знала. Это займёт меньше времени, чем написание этих сообщений”
Ну и снова мой взгляд возвращается к последнему, которое я уже прочла.
В груди давит, под рёбрами горячо становится, а между лопаток сползает холодок.
До вокзала уже осталось совсем немного. Его уже видно.
Закрываю лицо ладонями и пытаюсь дышать ровнее, но легче не становится.
Выбора нет. Его просто нет.
— Остановите, пожалуйста, — прошу таксиста.
— Мы ведь ещё не доехали, — в зеркало заднего вида вижу, как у него в удивлении взлетают брови. — Или вам плохо?
Плохо. Очень.
Только вряд ли вы мне чем-то сможете помочь…
— Всё в порядке, просто остановите.
— Ну хорошо, — он пожимает плечами, сбавляя скорость, а потом останавливается.
Я забираю свой рюкзак и вылезаю из машины. Проскакивает мысль попросить таксиста позвонить в полицию, но я её отметаю, возвращаясь к тому, о чём уже думала — это не поможет. Зато может иметь нехорошие последствия.
Захлопываю дверцу машины и тоскливо смотрю с обочины вслед уезжающей машине такси.
Менее чем через минуту возле меня тормозит уже знакомый мне чёрный внедорожник. Тот же Виктор, не проявляя абсолютно никаких эмоций, выходит из водительской двери и направляется ко мне. Открывает пассажирскую дверь, впуская в автомобиль, а потом захлопывает, когда я забираюсь внутрь.
Едем молча, как и в прошлый раз. Только теперь на мне вместо короны и шикарного платья джинсы и толстовка.
На этот раз меня привозят не к отелю, а к частному коттеджу.
Высокий забор, камеры по периметру, домик охраны — всё как в фильмах. За забором огромный двор с витиеватыми дорожками, подсвеченными низкими, приземистыми фонарями, идеальный ковёр сочно-зелёного газона, фонтаны, подвесные качели.
Человек, которые позволяет себе покупать людей для развлечений, может себе позволить и подобный дом. Неудивительно.
Дом внутри тоже удивляет богатством и дизайнерской мыслью. Роскошь в каждой линии, в каждой детали. Мрамор, гранит, дерево. Картины, статуи, зеркала. Всё это дополнено атмосферной подсветкой.
Замираю в гостиной, не зная, что мне делать и куда идти. Виктор испаряется незаметно.
Пошевелиться боюсь — настолько ощущаю себя не в своей тарелке. Тут коврик у порога стоит дороже, чем весь мой гардероб.
А вдруг Обласов увидит меня сейчас вот такую простушку, не в короне и с лентой победительницы конкурса красоты, и побрезгует? Я совсем сейчас не похожа на королеву красоты. Никак — ни косметики, ни причёски, ни красивой одежды.
Скорее чувствую, а не вижу, что на меня смотрят. Его взгляд будто нож между лопатками.
Оборачиваюсь и будто на острие напарываюсь.
Взгляд тяжёлый, острый.
Обласов стоит метрах в пяти. Я даже не могу понять, откуда он вышел.
Сейчас, при свете, я могу рассмотреть его лучше. Он моложе, чем я думала. Ненамного, но моложе. Черты лица резкие, тонкие. Он крупный и крепкий. Такой если схватит — не вырваться.
— Ты умная девушка, Милана, — голос звучит бархатно, но за этой бархатистостью вибрирует сталь. — Мне нравится, что ты прислушиваешься к моим советам. Люблю, когда мне подчиняются.
— У меня был выбор? — мой собственный голос кажется мне каким-то незнакомым, чужим.
Мужчина делает в направлении меня несколько шагов, и мне приходится призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы остаться на месте. Сегодня он пугает меня ещё сильнее, чем вчера при нашей первой встрече.
— Выбор есть всегда, Милана. Вопрос в последствиях.
Сложно не согласиться…
Ну же, скажи, что такая простушка не достойна такого, как ты…
Но он не говорит этого, а произносит совсем иное.
— Тебя проводят в спальню. Переоденься и жди меня, — говорит, уронив по мне взгляд, а потом отворачивается и уходит.
Чьих невольница ты идей…
— Ступай за мной, — кивает мне девушка в форме горничной и идёт в сторону лестницы на второй этаж.
Выбора у меня всё равно нет, поэтому я, сжав пальцами лямку рюкзака, поднимаюсь за горничной.
На втором этаже мы проходим по длинному коридору до самого его конца и останавливаемся у одной из дверей. Не знаю почему, но у меня появляется ощущение, что я попала в дом князя Дракулы. Сейчас меня позовут на ужин, где главное блюдо — я.
Горничная поворачивает ручку и толкает дверь, приглашая меня кивком.
Я прохожу внутрь и осматриваюсь. Почему-то убранство комнаты диссонирует с тем, как я себе её представляла.
Никаких тяжёлых бархатных штор, гобеленов и кровати с балдахином. Вместо всего этого роскошная комната в кремовых тонах. Кровать большая с высоким атласным изголовьем нежно-лилового цвета, туалетный столик, шкаф с зеркалом на всю дверцу. На стенах современные картины — абстракция в ярких цветах. Сочно-зелёные, оранжевые, алые мазки на картинах очень освежают общую обстановку.
Но всё это я отмечаю про себя быстро, потому что внимание сразу переключается на портновский манекен, стоящий ближе к окну.
На нём длинное чёрное платье. Открытый лиф, полупрозрачная ткань юбки с длинные разрезом спереди по центру. Платье больше напоминает пеньюар, если не считать короткой бархатной подкладки выше середины бедра.
Хотя… наверное, это и есть пеньюар. Шикарный, расшитый мелкими чёрными камешками по полупрозрачной ткани пеньюар.
А рядом на столе на небольшой бархатной розовой подушке корона. Не такая, какую мне надели на голову на конкурсе. Эта меньше и аккуратнее, но выглядит она дороже. Намного дороже.
А ещё на столе лежит чёрная маска. Она тонкая, из бархатной ткани. Такая почти не закрывает лицо, скорее для создания образа.
Красивейший наряд, но… у меня от его вида между лопатками холодом пробирает. Под рёбрами ворочается страх.
А что если Обласов не просто самовлюблённый богач, считающий, что королева красоты во что бы то ни стало должна принадлежать ему, а какой-нибудь извращенец?
Может, ему нравится делать девушкам больно?
Голова кружится от ужаса, когда я думаю об этом. В пальцах поселяется дрожь. Хочется распахнуть окно и громко-громко
