— В ваших словах есть некий здравый смысл, и все же...
— Аманда, доверься мне! — настойчиво произнес Силвейра. — Твое счастье и благополучие — главный смысл моей жизни.
День клонился к вечеру, но Селена находила себе все новые и новые занятия. Она то чистила дверные ручки, то что-то мыла, прибирала, скребла. Камила, покачивая головой, с сочувствием смотрела на дочь. Кто как не она понимала, что бесконечной чередой дел девушка отгораживается от привычной боли. Она старается не думать о Шику и не может не думать о нем.
Руки Селены привычно оттирали кастрюлю, а мысли блуждали далеко-далеко.
Она вновь сидела у костра в лесу той страшной и благословенной ночью, когда Шику, беспомощный, будто малый младенец, лежал у нее на руках, а она боролась за его жизнь. Ведь именно в ту ночь она и попросила Пресвятую Деву Марию помочь ей, обещая, что будет счастлива и тем, что ее возлюбленный просто живет на свете и принадлежит другой. Да, именно это она и пообещала. А Шику в бреду звал Аманду...
Ну что ж, все вышло по ее молитве. Дева Мария помогла ей — Шику жив и здоров и рядом с ним другая. Вот только Селена счастливой себя не чувствовала. Не могла. Ну что тут поделаешь? И она занимала и занимала себя всяческой работой.
Возле дома остановилась машина. Селена отметила характерный шум тормозов, но не поспешила к дверям. Ей некого было ждать. Она жила в прошлом, куда послушно уносил ее поток мыслей.
Шику, стоя на пороге, с нежностью смотрел на стройную гибкую фигурку Селены. Еще миг, и он заключил ее в свои объятия.
— Шику?! Что случилось?
Селене показалось, что она очнулась от сна. Или, вернее, видит сон наяву, и сон этот удивителен и прекрасен.
Глаза Шику сияли так, что их сияние могло ослепить.
— Я свободен! Селена! Любимая! Я свободен!
Сердце первым откликнулось на радостную новость и заколотилось быстро-быстро. А Селена все спрашивала, словно не могла понять смысла сказанных ей слов:
— Объясни, что случилось. Объясни, что произошло.
Шику, не выпуская ее из объятий, проговорил;
— Вчера у нас был разговор с Амандой, очень спокойный и очень мирный. Я сказал, что не в силах продолжать нелепый фарс. Что все, что мы с ней делаем, страшная глупость, и она со мной согласилась. Словом, мы оформляем документы, и очень скоро я назову своей женой одну чудесную девушку, если только, конечно, она за это время не передумала!
— Шику! Шику! — только и могла твердить Селена, не в силах поверить своему счастью. — Передумала? Я? Да я чего только не передумала за это время, но думала только о тебе!
В комнату вошла Камила и, посмотрев на влюбленных, вздохнула с понимающей улыбкой.
— Мне пора спать, — сказала она, — мои куры уже давным-давно улеглись. А вы ведите себя прилично!
— Не беспокойтесь, дона Камила, — Шику даже привстал со стула, — вы же знаете, как я уважаю вас и вашу дочь.
— Знаю, знаю, — ворчливо сказала Камила, — в вашем уважении я уже убедилась. То-то тебя столько времени не было видно. Ладно, ладно, я пошутила, — прибавила она, увидев, как горько дрогнули губы Шику. — Только имей в виду, что мою дочку защищает сама Пресвятая Дева, так что я за нее не беспокоюсь. А беспокоюсь, как бы вы не сломали и не испачкали что-нибудь у меня в гостиной.
— Мамочка! Я чехлы на мебель надену! — пообещала Селена, и они с Шику от души расхохотались.
Этот смех, который готов был разразиться по любому поводу, который дрожал у них на губах, в глазах, был смехом от полноты счастья, завладевшего сердцами двух молодых, полных жизни людей. Камила опять покачала головой и, пожелав им спокойной ночи, отправилась к себе в спальню.
Оставшись одни, влюбленные приникли друг к другу. Их поцелуй длился вечность. Они припали друг к другу, как припал бы истомленный жаждой путник к животворному роднику. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Селена проговорила:
— Просто не представляю, как я выдержала столько времени без тебя...
— А что со мной-то творилось? Я перестал есть, почти не спал, не работал, все казалось мне пустым и бессмысленным.
— Если честно, то я чуть было не покончила с собой, чтобы избавиться от этой муки. — Селена прижалась лбом к плечу Шику, а он еще крепче прижал ее к себе.
— Лучше поцелуй меня, я здесь, я с тобой, — прошептал он, уткнувшись в ее густые каштановые волосы, наслаждаясь запахом солнца и чистоты, который исходил от них. — Неужели моя Селена по-настоящему хотела смерти? Я не могу в это поверить.
— Да, Шику, да! Был день, когда я взяла в руки пистолет, но ничего не сделала, потому что я верю в Бога. И одна только мысль о том, что мне придется гореть в аду, привела меня в ужас. Хотя и жизнь казалась мне адом.
— Зато теперь она будет для нас раем, любовь моя! — пообещал Шику, глядя в глаза своей возлюбленной.
Он взял ее голову обеими руками и крепко-крепко прижался к полуоткрытому нежному рту, а когда, наконец, оторвался от желанных губ, то услышал вопрос:
— Ты мой? Теперь только мой? — страстно спрашивала его Селена.
— Я давно только твой, моя девочка, — отвечал он ей. — Как же я люблю тебя! Как люблю! Теперь ты видишь, что я оказался прав и мы с тобой будем счастливы, потому что Аманда и в самом деле умная женщина. Ты мне не верила, а выходит, что я ее знаю лучше тебя...
Селена кивнула. Она была рада убедиться в правоте Шику и готова была идти сестре навстречу, раз та больше не таила против нее зла.
Когда Шику ушел, Селена долго еще сидела у окна и смотрела на звезды. Думала ли она о будущем? Грезила ли? Мечтала? А может быть, она молилась? Наверное, все вместе. Заря застала ее у окна, и разгорающееся солнце напомнило о жаре любви, которая всегда будет щедро наделять ее силой жизни. Она вспомнила об Аманде с благодарностью и пожелала ей счастья в этом новом начинающемся дне.
* * *
Аманда встретила Илду, которая принесла ей завтрак в спальню, улыбкой. Илда расцвела улыбкой в ответ. Господи! Да неужели ее девочка пошла на поправку? Неужели она выходила и эту? Неужели выдержала еще один бой против судьбы?
Эти вопросы вихрем пронеслись в голове счастливой Илды, а в уютной спальне, куда из сада заглядывали в окно розы, вкусно запахло душистым кофе.
— Позвони доктору Орланду, — попросила Аманда, отпивая глоток ароматного напитка. — Я решила заняться своими ногами. Вот увидишь, скоро я буду бегать, как вы все.
Илда мысленно перекрестилась. Похоже, Господь Бог сотворил чудо и исцелил ее дочь.
— Мне кажется, я вижу сон, — сказала она. — Конечно, доченька, я сейчас же позвоню доктору Орланду.
Но чудеса на этом не кончились, потому что, как только они кончили завтракать, раздался звонок в дверь и вошел адвокат Адербал.
