Я понял, что где-то налажал так сильно, как еще никогда. Вот только не знал где.
Я выпрямился, пытаясь настроить свой моральный компас на чувство вины. На каком-то садистском уровне я даже гордился собой, что разобрался с чувствами к новенькой. Препарировал их на составляющие, точно определив: они не больше, чем азарт.
Словно ураган, она сносила на своём пути все, принося полнейшую неразбериху, но одновременно вдыхая в меня жизнь. Совершенно иную. Мне не свойственную. Безумную, но такую яркую. И это было ново. Поэтому меня переклинило.
Но от своих слов и решений я не привык отказываться. А значит, пора вычеркнуть прошедшие выходные из жизни насовсем.
К тому же, за неделю, пока меня не было, в академии случились проблемы посерьезнее. Кто-то видел нас с Дианой у клуба.
Можно даже не сомневаться, сплетни уже дошли до Адель. И если обычно, они были моим главным оружием, сейчас играли совсем не на моей стороне.
Люди — лучшее средство друг против друга. Стоит подбросить крошечный намек. Со спичечную головку. Не больше, чем та история с котом, попавшим под колеса моей машины. И сарафанное радио сделает все за тебя.
«Он убил бедное животное».
«С тех пор ни сторожа, ни кота никто не видел».
Такие вещи пугают. Обескураживают. Сбивают с ног. Вот почему они боятся. Люди боятся того, чего понять не могут. И тогда они сочиняют объяснение сами. Потому что верить в то, что кажется логичным — безопаснее. И никому не стоит знать, что сторож просто уволился, а кота я забрал к себе. Все, что мне оставалось — лишь подтвердить случайно родившиеся слухи.
Но слухи про новенькую я не хотел подтверждать.
Выбросив ватный диск в мусор, я вышел из ванной комнаты. Адель стояла ко мне спиной. Каблуки заметно прибавляли ей роста, так что мы могли почти спокойно смотреть друг другу в глаза. Не то, что с этой…
Коснувшись ее руки, я понял, лучшим решением будет капитуляция. Полная и безоговорочная. Обнял со спины и прошептал, крепче прижимая к себе руками.
— Ничего не было.
Адель положила голову на мое плечо.
— Я хочу, чтобы ты мне верила.
— Но… — ее голос звучал крайне обиженно.
— Что но?
— Как насчет того, чтобы рассказать все, что произошло, пока мы были порознь?
Она обернулась, глядя мне прямо в глаза. Все также обнимая меня. И я выдохнул. Потому что вот она, та самая девушка, которая мне нужна. Которую я выбрал. Мы были вместе полтора года, и я не позволю каким-то глупым сплетням разделить нас.
— Ладно, — ответил я, опускаясь на диван сам и сажая ее к себе на колени. — Я расскажу.
И рассказал все по порядку, от черной карточки до ужина с Тароном. О том, как Диана внезапно оказалась девушкой моего брата, хотя до сих пор сам с трудом укладывал это в голове. Смолчал лишь о нашей последней стычке и почему губа у меня порвана. К счастью, она не спросила. Адель молчала и не двигалась, слушая.
— Ты же знаешь, я никогда бы не повел тебя туда. Только не после всего, что случилось.
Она кивнула, поднялась и принялась ходить по комнате.
— Все будут ждать моей реакции на девчонку, Вик.
— За пару недель уляжется. Они забудут.
— Никто не забудет, — покачала головой Адель. В такие моменты я ясно видел, за что выбрал ее когда-то. За ясный ум, уверенность и чувство собственного достоинства, которого не видел прежде ни у кого. — Мы просто отсрочиваем этот взрыв. Возвращай ее. Или я сделаю это сама. Пусть видят, что ее присутствие меня ничуть не задевает.
Она развернулась, подхватила сумку и перед самой дверью произнесла:
— То, что ты сделал, впуская ее к себе пожить — неправильно. Хотя я понимаю почему. Потому что слишком хорошо знаю тебя. — Она вдохнула. Очевидно, даже правда не приносила ей должного успокоения. И в этом был виноват лишь я один. Адель подняла глаза и произнесла: — Но я надеюсь на твое благоразумие.
И я просто кивнул.
Глава 37. С возвращением, девочка!
— Север доверил тебе свой Астон Мартин?
— Ага, — кивнул Макс, управляя машиной одной рукой. На удивление, делал это весьма уверенно.
Мы возвращались обратно. И я не знала, чего ждать. Одно только решила ясно: не попадаться Северу на глаза, не разговаривать с ним, не находиться в тех местах, где он мог появиться. С сегодняшнего дня у меня появился свой свод правил. Безумие и правда заразно.
— Это часть его особой терапии.
— Терапии? — переспросила я, не понимая.
— Типа того, — скривился Макс. — «Попробуй накосячить» называется. И будешь должен мне по гроб жизни.
Я рассмеялась, потому что это действительно так было похоже на Виктора. А потом поймала себя на мысли, что стала все чаще называть его по имени. А это не хорошо. И внесла в список четвертым пунктом. «Никогда не называй его по имени». Хоть в чем-то мы, наконец, совпали.
— А он стоит очень дорого? — чтобы заполнить пустоту, спросила я.
— Миллионов четырнадцать, — пожал плечами Макс. — Может больше.
— Четырнадцать миллионов? За машину?
— Навскидку.
— Понторез…
Я отвернулась к окну, не желая вспоминать о произошедшем. Но стоило сомкнуть веки, перед взором тут же рисовались его глаза. С чуть нахмуренными, уже совсем привычно, бровями. Чуть темнее, чем волосы.
«Да что тебе эти глаза сдались! — ругала я сама себя. — Обыкновенные глаза. Серо-голубые. Да таких тысячи тысяч еще по всей России. Не такая уж и редкость!»
Хотя знала точно, именно таких больше нет. Ни в России, ни во всем мире. Господи, ну то за глупая идиотка!
Спустя полчаса вдалеке показались знакомые шпили академии. А потом и украшенный к новогодним праздникам двор. Смеющиеся компании, сгорающие от невысказанных чувств парочки, которым правилами запрещалось целоваться, несущиеся на занятия
