подвела, не проболталась, не затянула с моим поручением-просьбой и действительно помогла.
А ещё…
Хлопок. Дверью. Об стену.
Вместе с появлением…
Кая.
Не просто заходит. Одним фактом своего присутствия словно весь мир перекрывает. Всё такой же мрачной и злой, и все его эмоции мне одной посвящаются. Не имею ни малейшего понятия, что произошло там, в другой части этого заведения, но алая капля крови на воротнике рубашки – как бельмо в глазу, слишком уж выделяется на фоне прочей безукоризненности мужского костюма.
И да, об этом я тоже не хочу ничего пока знать!
Куда больше волнует тот факт, что свою аферу я к этому моменту благополучно заканчиваю, никаких очевидных следов преступления нет. Мужчина замечает творящийся вокруг бардак, а значит моя недавно случившаяся истерика – лучшее оправдание тому, что я без него тут натворила в относительном одиночестве. Кай ведь обязательно заинтересуется. Иначе бы не заявился сюда, да ещё так бесцеремонно и скоро. Если бы уборщица, только-только спрятавшая перед его приходом моё послание вместе с блокнотом обратно в кармашек своей униформы, не пялилась на него, как на исчадие ада, будучи не настолько готова к подобной внезапности, как его появление, тогда бы вообще всё было бы здорово и безболезненно. Но нет. Очевидно, не настолько легко для меня мною же содеянное обойдётся. Та, кому лучше сейчас поскорее уйти, опять застывает, как вкопанная, со священным ужасом в глазах, пока Кай, подобно дикому хищнику, всё ближе и ближе к нам подбирается. Сам воздух в помещении густеет от пронизывающего мужчину напряжения. Хорошо, ничьё чужое существование его сейчас не интересует, не замечает он её вовсе.
– Тебя долго не было, – не произносит Кай ничего нового.
– Ещё скажи, переживать начал, – огрызаюсь в ответ.
Смотрю на него также пристально, неотрывно, почти с вызовом. Даже после того, как между нами совсем никакой дистанции не остаётся. Ведь он совсем не собирается прекращать это своё наступление, а я вынуждена отодвинуться назад, ближе к стойке с умывальниками, банально врезавшись в неё.
Единственно хорошее, моя сообщница, наконец, сваливает!
– Я потом, позже тут всё уберу… – мямлит она ошарашенно, прежде чем сбежать, даже швабру свою тут забывает.
Уход женщины сопровождает ещё один хлопок дверью. Моя недобитая в неравном бою сумка тоже сдаётся – падает, стоит мне неосторожно взмахнуть рукой в попытке ухватиться за край холодного мрамора, чтобы удержать равновесие, пока я прогибаюсь в спине в жалкой попытке возвести между нами хоть на каплю больше расстояния. Остатки её содержимого выкатываются, добавляя бардака под нашими ногами.
Ему и на это плевать.
– Не делай так больше, – произносит Кай сквозь зубы, запуская ладонь в мои волосы в районе правого виска. – Никогда. Так. Не. Делай, – чеканит и разделяет каждое своё слово, а его пальцы смыкаются в моих волосах в кулак очень крепко. – Не смей. Слышишь? – звучит уже откровенной угрозой.
Если для того, чтоб я наверняка прониклась, то…
– Не делать… как? – бросаю встречно, вздёрнув подбородок.
И да, тоже опять злюсь!
– Как не делать? Не доводить тебя до бешенства? Не здороваться ни с кем? Не улыбаться никому? А может, мне и не смотреть ни на кого в таком случае для твоего душевного равновесия? – перечисляю все доступные варианты. – Ещё скажи, вообще не дышать без твоего разрешения? Если ты вдруг забыл, в условия нашей с тобой сделки это ни хрена не входит!
А в ответ – почти рычание, сопровождающееся ощутимой вибрацией в его груди. Мужчина прижимается ко мне настолько близко, что и мне передаётся, моментально пробирает до самых косточек. В купе с его голодным диким взглядом, так и вовсе забирается в мои мозги, будто пришествие грядущего апокалипсиса. Да, в моей голове – очередная катастрофа. Кай – и есть то самое моё бедствие, от которого не спастись и не уберечься.
– Сделка, говоришь? – сдавливает он мои волосы на грани с болью, совсем не заботится о моих ощущениях. – То есть ты каждый раз кончаешь на моём члене и каждый раз течёшь на моих пальцах с такими громкими и сладкими стонами, стоит к тебе прикоснуться, потому, что у нас с тобой грёбанная сделка?
И чтоб меня, но!
– А что, разве нет? – практически выплёвываю. – Не ты ли сам пообещал трахать меня ровно столько, сколько тебе захочется, пока тебе не надоест? Вот! Пытаюсь соответствовать всем твоим извращённым пожеланиям! Чтоб тебе, мать твою, не особо быстро надоело и не скучно было меня трахать! – срываюсь почти на крик, так сильно печёт в груди и взрываются мои эмоции. – Или ты чем-то опять недоволен? Ты же и так всё равно по всем фронтам в выигрыше! Одно лишь сегодняшнее представление папарацци чего только стоит! Ты ведь меня сюда за этим притащил, да? Чтоб носом во всё это твоё дерьмо натыкать и напомнить мне о том, где моё место? Мой отец ни разу не заслужил подобного! Он совсем не такой! Он никогда в жизни не поднял бы руку на женщину! Никогда, слышишь! Ни за что! И хоть что думай, ты не прав! Но кому я это рассказываю?! Тебе же похрен! У тебя своя идиотская мания и пунктик в башке, тебе ни черта не докажешь! Да мою семью в жизни никто и никогда так не унижал, только тебе же без разницы! А может, тебе и этого мало? После всего того, что ты мне сделал?! Недостаточно? Чего ещё, мать твою, ты от меня хоч…
Многое из вырвавшегося в гневном запале – определённо лишнее. Но сказанного не вернёшь. Да и не договариваю. Кай же затыкает меня. Самым привычным нам обоим способом. Его язык вторгается в мой рот, властвует там, словно завоеватель, проникает жадно и глубоко, заставляет проглотить всё оставшееся. Не целует. Жадно отбирает саму возможность свободно дышать, пока его кулак в моих волосах давит и тянет до такой степени, что мне по-настоящему физически больно становится. И на этом он совсем не собирается останавливаться. Знаю. Чувствую. Протестую. Не знаю, какой демон в меня тоже вселяется. Но пальцы сами собой за его шею цепляются. Нет. Не обнять. Оттолкнуть. Расцарапать ногтями его горло. Тоже причинить боль. Пусть прочувствует. Хотя мой последующий удар ему по плечам обеими сжатыми ладонями, как сдохшему от чумы припарка – бесполезная.
– Да пошёл ты! – вырывается из меня на грани отчаяния.
Не слушает. На все мои жалкие попытки ответного нападения не реагирует. Даже не защищается. Позволяет мне выместить всё, что из меня прёт на грани отчаянного помешательства. Целует снова. Оставляя на наших губах солоноватый привкус
