class="p1">Хорошо, меня никто не останавливается, я сама совсем не задерживаюсь на месте, ни разу больше даже не оборачиваюсь в их сторону. Количество тестостерона в воздухе сильно зашкаливает. Всё внимание мужчин сконцентрировано друг на друге.
Удачи!
Не знаю, кому из них…
Мне вот точно пригодится!
А ещё – хотя бы чуточку того самого хладнокровия, которое позорно и очень быстро заканчивается, едва я, прихватив с собой сумку, действительно оказываюсь в уборной. Одна. Нет тут никого, кроме меня, как обнаруживается. И это в период такого глобального мероприятия, где столько самых разных девиц собирается. Как какой-то грёбанный закон подлости, всё моё временное везение заканчивается. Очень-очень плохо. Ведь не за уединением или чем-то таким я сбегаю сюда. Необходимо средство связи. Чужое. И срочно. Без палева. Чтоб Кай ни за что не прознал.
– Вот же… – ругаюсь в сердцах.
Держусь всего ещё секундочку, пока гипнотизирую собственное отражение в зеркале, размышляя над тем, как теперь быть. Вся раскрасневшаяся. С искусанными губами. Растрёпанная.
Да, как та же самая настоящая шлюха!
Пальцы дрожат и не слушаются, но я срочно пытаюсь уладить это. Если то, что натворила, не исправить, а сопровождающих тому внутренних демонов не вытащить – хотя бы внешнее замаскирую и припрячу. Правда, та же расчёска, которую я вытаскиваю из сумки, и та выпадает из рук. Поднимаю. И роняю снова.
– Да… твою ж… мать!
Пусть и несущественная, но эта последняя мелочь – окончательно добивает оставшееся во мне здравое и рациональное, все тормоза окончательно отказывают.
– Твою ж мать!!!
Срываюсь. На расчёске, которую швыряю в зеркало. И сумке, на которой вымещаю скопившуюся злость. Вероятно, по-идиотски нечто подобное выглядит со стороны, но здесь и сейчас я не способна на адекватность. Изо всех сил долблю сумкой по стойке с умывальниками, как умалишённая, наплевав на то, что и не застёгнута она. Содержимое из неё закономерно разлетается в разные стороны, пока я отвожу свою душу. Тоже плевать.
Пусть всё катится к чертям!!!
И я – туда же…
Там мне самое место!
В аду.
Там…
– Вы что творите?! – вынуждает обернуться резкий хлопок и оклик от… уборщицы.
Миниатюрная женщина средних лет в специальной униформе застывает в дверном проёме, с округлёнными глазами таращится на устроенный мной бардак и явно пребывает в шоке. Чуть сама свою швабру не роняет, когда осторожно проходит дальше, словно по минному полю двигается, огибая разбитые осколки флакона от парфюма, озирается со священным ужасом в глазах, прикидывая масштабы случившейся катастрофы. Да, разбросанной сейчас повсюду мелочёвки в моей сумке было предостаточно, не только духи, те же румяна тоже разлетелись и рассыпались, оставив по поверхности стены и пола свой погибший мерцающий налёт.
И кто скажет, почему враз так стыдно становится?
Зато подостывает…
– Я… – предпринимаю первую свою попытку оправдаться.
Но на этом она и заканчивается. Не договариваю. Словно пережимает за горло. Застревают в нём все мои возможные слова. Благо, они и не нужны ей. Едва на мне самой сосредотачивается, как всплёскивает руками, бросает свою швабру, в пару мгновений рядом со мной оказывается, разглядывая уже с беспокойством.
– Мисс, вы в порядке? – тревожится. – Что-то случилось, да?
Отрицательно качаю головой.
Если и я и не в порядке…
Чем она поможет?
Хотя я же сюда разве не за этим шла?
Найти кого-то, кто никак не связан с Каем и его окружением…
А значит…
Киваю. Часто. Расторопно. Выдавливаю из себя подобие благодарной улыбки. Отбрасываю прочь все свои истерики.
На другом давно пора сосредоточиться!
Если у меня и остаётся хоть какая-то возможность всё исправить – вон она, бери и хватайся, пользуйся!
– Да, вы правы. Мне нужна помощь, – выдаю скороговоркой, размышляю над дальнейшим ещё мгновение. – Поможете? Это не отнимет у вас много времени, обещаю.
Женщина, удивлённая моей сменой настроя и интонации, часто моргает и над моими призадумывается. Я же – не хочу терять времени напрасно. Кто знает, что происходит сейчас там, где я оставляю без присмотра беспардонного Джо и злющего Кая.
– Могу я воспользоваться вашим телефоном? Мне нужно позвонить, – перехожу к своей проблеме, и, чтоб она совсем уж не грузилась, добавляю мягко: – Телефон тоже испортился, – снова улыбаюсь, на этот раз мягко и виновато, разведя руками.
Уборщица, наконец, отмирает. Но рано радоваться.
– Нам запрещено пользоваться телефонами, пока мы на смене. Штрафуют, – вздыхает, также виновато улыбаясь в ответ.
Вот же…
Блядство!
– Он у меня в шкафчике, – добивает меня женщина. – Если хотите, могу принести, – предлагает. – Или, лучше, давайте позову управляющего. Уверена, он вам точно поможет, – заявляет.
А у меня в один момент душа в пятки уходит, стоит лишь представить себе, сколько народа может узнать о том, что я делаю, пока она к нему идёт, потом при куче свидетелей ему это всё передаёт, а он сам – вообще непонятно, что за тип и к кому побежит потом, что рассказывать и докладывать.
Быть пойманной с поличным в мои планы точно не входит!
Тем более, что, не дожидаясь от меня ответной реакции, весь свой энтузиазм собеседница намеревается пустить именно в указанное русло, слишком уж бодро и расторопно в сторону выхода из туалетной комнаты разворачивается.
– Нет-нет, не нужно, – спохватываюсь, хватаю её за руку и останавливаю. – Не стоит беспокоить вашего управляющего, – нахожусь с мало мальски годным оправданием, чтоб совсем уж странно не выглядело. – Уверена, он очень занятой человек, – добавляю важным тоном. – Столько знаменитостей сегодня здесь собирается, – привожу немаловажным доводом. – У него наверняка и без нас хватает хлопот.
Срабатывает. Уборщица замирает. На её лице отражаются сомнения и новая порция раздумий, как знак солидарности минимум по озвученной мной части важности их управляющего.
Я же… поразмыслив ещё капельку, ведь упустить свой последний шанс никак не могу, решаюсь на иное:
– Есть карандаш и бумага? – не дожидаюсь от неё ответа, ведь то о чём я говорю, торчит в нагрудном кармашке её формы, поэтому знаю и вижу наверняка. – Сможете передать записку? Я напишу адрес, куда именно и кому её отнести. Скажете, от Эвелин Вайс. И вам там обязательно щедро заплатят.
Там, где упоминается понятие чье-либо личной выгоды в том или ином вопросе, почти всегда беспроигрышно. И моя ставка, конечно же, верна. В скором времени блокнот для произведения отметок санитарных часов перекочевывает в мои руки, а всё то, что я хочу донести до Нины, ложится спешным мелким почерком, максимально компактно. Отдельно – адрес подруги детства, как место, куда надо доставить моё послание, а также её инициалы. Уже про себя – молитва о том, чтобы женщина всё сделала, как задумано, не
