class="p1">
Я не понимала, что творю и что мне подсказывало сердце. Разум кричал, чтобы я сбежала оттуда, но эмоции не переубедишь. Голос разума звучал в голове все тише и тише, когда я открыла дверцу кабины и встала под горячие струи. Мои пальцы коснулись загорелой кожи, прошлись по идеальным кубикам пресса. Мои когти оставляли едва заметные красные царапины, но я не замечала этого. Я не отрывала от него взгляд, видела, как в момент его и без того темные глаза стали иссини черными. Возбужденными. И как его естество твердело с каждой секундой, пока не врезалось мне в ладонь.
– Уверена? – прозвучало хрипло, когда я коснулась пальцами его члена.
Вместо ответа я кивнула головой и, как под гипнозом, села перед ним на колени и коснулась языком его естества. Слегка солоноватый, смазка смылась под струями воды, но мне плевать. Я обхватила губами головку и всасывала ее все глубже и глубже, помогая рукой.
Первые хрипы появились почти сразу. Он не сдерживался, я тоже. Я не думала о последствиях, молча шла по велению души. Я хотела его, я получила его, я желала облизать его головку и услышать одобрительный хрип, почувствовать его пальцы, зарывшиеся в своих волосах. Я хотела этого, и я получила.
Итан резко поднял меня за затылок наверх и прижал к стене. Поволока возбуждения не оставляла меня, его жесткие прикосновения и легкие пощипывания пальцев ощущались как дар, как благоговение. Я не думала, не слышала зов разума. Он мне не нужен, я хочу только этого мужчину, только моего телохранителя.
Мягкая головка скользила между складок, однако он не спешил войти в меня. Я была настолько сильно возбуждена, что мне хотелось податься назад. Чтобы почувствовать эту наполненность в себе. Я хотела этого. Хотела забыться. Хотела почувствовать тепло его сильного тела и окутать себя безопасностью и спокойствием.
– Хочешь меня, да? – прохрипел мой телохранитель, все еще скользя сверху вниз головкой члена. – Его ты тоже хотела. Отвечай.
– Хотела…
Он резко вошел в меня почти до упора с легкой болью внизу живота. Не дав мне времени на привыкание, он брал меня резко, жестко, крепко удерживая пальцами за бедра. Я никогда не чувствовала такую жестокость, исходящую от него, но именно она витала между нами. Он брал, а я подчинялась, подавалась бедрами, пытаясь заглушить легкие нотки боли внизу живота и в груди.
– Нравится трахаться сначала с ним, потом со мной? – спросил он, сжимая мое горло.
– Я… я не…
Его движения ускорились, стали жестче. На грани наслаждения и боли. Эмоции смешались, мысли перескакивали из одной в другую разными картинками. Чувство вины кричало, что я не должна была идти в душ к нему, особенно после того, что произошло с Крисом. Не должна была. Но я пошла. Для чего? Зачем? Чтобы не отпускать единственный успокаивающий наркотик?
– Нравится бегать от одного члена к другому?
Снова жесткие движения, боль берет верх, а слезы душат.
– Что ты хотела этим доказать, Аманда?
Движения ускорялись с каждой секундой, чувство вины не оставляло меня ни на секунду. Оно поглощало меня все больше и больше с каждым толчком, каждым движением. Я больше не чувствовала наслаждения, оно ускользнуло от меня, когда мой телохранитель резко кончил в меня, не дав возможности возродиться удовольствию с новой силой.
– Тебе стоит сделать выбор, Аманда. Нельзя быть такой ветреной.
– Но я…
– Ты не можешь спать с нами обоими. Прими душ и иди спать. Завтра буду ждать тебя внизу, отвезу домой.
С этими словами он вышел из душа, оставив меня в полной потерянности от содеянного. От того, что мы совершили. Что я совершила…
Ни разу в жизни слезы не душили меня так сильно, а воды не пыталась смыть их с моего лица. Оно наверняка красное и наверняка горело, просто я не чувствовала этого. Я ничего не чувствовала, кроме боли. Я могла съедать себя изнутри, бегать от одного к другому, однако это не изменит того факта, что я…
Первое, что я сделала, когда вышла из душа, – взяла в руки смартфон и отправила единственное сообщение.
«Я не могу быть с тобой. Прости…»
Не могла поверить, что это он. Как так судьба сложилась, что передо мной находится именно он, а не другой? Да я в глубине души догадывалась, что это он, ибо никто не мог знать меня так хорошо, но все же…
Вы ждете именно этих слов? Ждете, что я расплачусь от шока и удивленно буду сидеть с разинутым ртом оставшийся вечер? Нет, я на это не рассчитывала, и вам не следует. Проблема гораздо глубже, гораздо мощнее. У меня не хватит слов, чтобы описать спектр чувств, которые я испытываю прямо сейчас.
Когда смотрю в родные глаза, которые обычно приобретали голубой оттенок вместо черного, когда срываю кожаную перчатку с его пальцев и вижу знакомую, едва загорелую на солнце кожу, которая всегда была белой. Смотрю на выпуклые вены, которые трогала в нашу последнюю встречу. На свадьбе.
Крис подкусывает полную губу и смотрит на меня выжидающе. Могу поспорить, что его тело дрожит бы от волнения и от моих дальнейших действий. Но этого не произойдет. Он научился контролировать свои эмоции, и я могу их видеть не на спокойном выражении лица, ни на ярко выраженных скулах. Только в глазах, в голубых глазах, перекрытых черными…
– Это линзы? – первое, что меня интересует после долгой, напряженной тишины между нами.
– Да…
Ответ он выдыхает мне в губы, и впервые за время нашего пребывания здесь мне хочется отодвинуться от них и не чувствовать ни теплое дыхание, ни мятную свежесть. Хочется отодвинуться, чтобы не чувствовать его.
Я отворачиваюсь и пытаюсь встать. Крис не останавливает меня и поднимается вслед за мной, садится на кровать напротив. О каком-то желании и влечении больше не идёт и речи, и он, скорее всего, понимает, что так и получится. Я не смотрю на него. Не могу. Он смотрится иначе с темными линзами, не спешит снять их и избавить себя от тьмы в глазах. Странно и до ужаса противно. Они ему не идут, Крис слишком светлый в своем образе.
– Зачем?
– Так было нужно.
– Кому, черт возьми? – выкрикнула я.
Впервые за несколько месяцев повышаю голос на «Хозяина». Намерено, чтобы слышал отчаяние в расщеплении моего голоса, чтобы понял, как мне больно. Больно от того, что со мной
