во дворах, деревья в снегу. Красота такая, что дух захватывает. Такое может быть только во сне, ну, или разве что в детстве. Когда от неожиданной радости начинает щекотать в носу, и ты чему-то улыбаешься, сам не зная чему. Хорошо. Просто хорошо не от чего-то конкретного. Просто хорошо, потому что ты счастлив. Счастлив потому, что так хочется еще чему-то порадоваться в жизни и что-то успеть еще сделать. Вот только жаль, что нет у тебя машины времени, а как бы сейчас пригодилась. А может быть, все же она есть, эта машина времени?
Думая именно так и слегка посмеиваясь над своими мыслями, которые будто из молодости пришли, Рита среди бесконечного снега и морозной зимы села в ночной поезд. Одна, потому что говорить об этом она никому не хотела. Да и не надо. Все равно никто ее не поймет. Зачем ей среди ночи, среди зимы это сумасшедшее, нелогичное, бесцельное путешествие? А вот нужно оно было. Это путешествие или в прошлое, или в будущее, или в глубь своей души.
Рита, не зная, как объяснить свой внезапный порыв, просто поставила мужа перед фактом: «Мне так хочется». Алекс удивился и расстроился, но спорить не стал, только попросил быть осторожнее. С досадой на прощанье пробормотал по-русски с чудовищным акцентом: «Закадощны рюски душа». Рита села в ночной поезд, который должен был долгие часы везти ее к югу. Везти к ее любимому городу, к ее любимому морю, к ее прошлому, а может быть, и к будущему.
Долго-долго мелькали заснеженные поля. С белого неба валили белые хлопья снега, и непонятно было, где земля, где небо. Ночь длинной дороги сменилась утром. Небо стало выше, снег – мельче. Сугробы становились ниже, постепенно начали уступать место сначала скудной растительности, голым темным деревьям, потом все больше и больше зелени, каким-то скромным кустарникам, а потом снег исчез и появились кипарисы. И вот наконец-то полоска зимнего моря, такого темного, свинцового, медленно ворочающего тяжелые волны. У Риты даже дыхание перехватило. Это было ее море, ее прекрасное любимое море, не сравнимое ни с каким другим из тех, которые она уже успела повидать.
Туапсе встретил Риту проливным дождём. Зимний ливень барабанил как сумасшедший по окнам идущего поезда. Рита прилипла к окну, волнуясь и смутно удивляясь своему волнению.
Ну вот, наконец-то Сочи. Ливень даже и не собирался заканчиваться. Привокзальная площадь, любимые башенные часы. Рита пыталась понять, в какую сторону ей надо ехать. Все такое знакомое, и все такое новое. И снова, как в прошлой жизни: «Девушка, девушка, вам куда, такси, такси недорого…» Уже через пятнадцать минут Рита шагала по мокрым и безлюдным дорожкам разместившегося высоко на горе санатория, ее временного убежища здесь, в Сочи. Места, где ей предстояло провести несколько зимних дождливых дней вдали от всех и от всего, что ее окружало много лет. Но очень близко к себе прежней.
Кругом почти безлюдно. Такое чудо, любимое Ритой межсезонье. Разместившись на верхнем этаже неприглядной высотки, Рита все равно была рада своему скромному номеру. Наверное, так же, как и много, много лет назад, – своему первому номеру в «Спутнике». Вот и здесь, стоило выйти на балкон, впереди до горизонта было море. Пусть снова зимнее, такое темное и холодное, но все равно живое, шумное и всегда прекрасное. Море будто разговаривало с ней, будто пыталась что-то рассказать. Особенно ночью, когда совсем нет лишнего, постороннего шума, или утром, когда она просыпалась от звука сильной и такой настойчивой волны.
А потом был день, ее первый день воспоминаний, или, точнее, узнавания ее любимых мест, и ее самой, прежней Риты, ее почти забытых эмоций, впечатлений и ожиданий. Порт, набережная, снова кораблики у причала. Дождь лил без передышки, и зонт не спасал. С ним даже еще хуже, всё льёт и льёт с зонта, и плечи, и сапоги мокрые. Это душа ее так плакала по быстро пролетевшим годам, по каким-то видимым и невидимым потерям, и встречам, которые должны были состояться, но не состоялись по каким-то неизвестным причинам, ну не сошлось там, где-то на небесах. И ее любимый город плакал вместе с ней, таким сумасшедшим январским ливнем.
Она гуляла по набережной, смотрела на сильные шумные волны, так же как много лет назад. Ноги словно сами несли ее по дороге, которая когда-то была знакома до каждого шага, а потом вроде бы забылась, а сейчас вот вспомнилась до мелочей.
Старая белая лестница. Давно не ремонтированные, почти ветхие ступени. Старое белое здание гостиницы «Приморская», белые колонны, главный вход. Закрыто. Здание местами в строительных лесах. Похоже, уже долго – и еще надолго. Грустно. Город все-таки сильно изменился. Как будто стал меньше, темнее, старше. Состарился вместе с ней. Но он все равно остался ее любимым городом, в котором она была счастлива, и сейчас как будто был наполнен тем счастьем, и щедро отдавал это ощущение счастья ей. Наверное, машина времени все-таки есть. Нет, она не вернулась в свою прошлую жизнь, да и не хотела возвращаться. Она вернулась к себе. К той молодой жажде жизни, к тому ожиданию чуда, к той радости бытия, которые когда-то просто не осознавались, а теперь наполняли ее душу чувствами, от силы которых она почти задыхалась. Она давно забыла эти чувства. Спокойная, размеренная, обеспеченная жизнь, удобный быт, заботливый муж… Никаких потрясений. Она была довольна. А сейчас она была счастлива. А ведь она сомневалась: правильно ли поступила, что через столько лет, зим и весен приехала сюда? Может быть, это та встреча с Сандро на чужом берегу толкнула ее на странный, нелогичный, необъяснимый поступок? Но здесь, на берегу своего моря, Рита вдруг поняла: а ведь здесь она ни разу не вспоминала о Сандро. Прошло наваждение. Нет, она ни о чем не жалела. Помнила и свою сумасшедшую любовь, и свою черную тоску, и его необъяснимое молчание. Но все это будто смыл неистовый январский ливень, растворил, унес в прошлое. А счастье осталось. Жизнь внезапно снова превратилась в ожидание чего-то нового, чудесного, радостного – почти так же, как это может быть только в молодости, когда впереди столько планов, надежд и самой жизни.
Спасибо, любимый город. Спасибо, прекрасное море.
Она вернется домой и привезет в своей душе счастье, которое вы подарили. А если спокойная, размеренная, безмятежная жизнь сумеет заставить опять забыть это чувство, то она снова приедет сюда.
