ты подавал в Вашингтон? – закрывает глаза Анна.
Знаю, глупо, но человек устроен так, что ему до последнего хочется верить.
– Ладно, ничего страшного, – говорит она. Мой маленький источник веры. Несгибаемый и неиссякаемый. – Все получится. В крайнем случае ведь есть кредит?
«Который мне до гробовой доски придется выплачивать», – думаю я, но не говорю об этом ни слова, а, обнимая, утыкаюсь губами ей в волосы. Просто потому, что хочу закрыть наконец эту тему и не думать ни о чем, кроме мягкости ее губ, крышесносного запаха волос и нежности кожи.
– А я поступила, – шепчет Анна смущенно. – И это… Чапел-Хилл. Северная Каролина.
Мое сердце падает вниз и закатывается едва ли не под лестницу.
– Северная Каролина не так уж далеко, – говорю я, хотя сам прекрасно понимаю, расстояние между нами тут совершенно не причем. Это ведь Чапел-Хилл. Чапел-Хилл! Будь он трижды неладен! Один из лучших университетов страны. И самых дорогих.
– Для меня самой это было неожиданно.
– Да уж…
– Мы ведь не расстанемся? – шепчет она неуверенно. – Ты ведь не уйдешь?
– Куда я от тебя уйду? – отвечаю я, хотя сам понимаю, иногда нужно идти и не оглядываться, оставляя не только прошлое, но и людей, что были частью него. Потому что оно, как ведро с крабами, стоит обернуться, и тебя снова потянут назад. И прямо сейчас этим крабом являюсь я.
На ужин девчонки готовят рис с овощным ассорти. Мы сидим за одним столом, как большая семья, и на мгновение кажется, что эти выходные не окончатся никогда. Анна, отодвинув тарелку, опускает голову на мое плечо. Сол, активно жестикулируя, травит наши местные байки. Ив смеется, широко раскрыв рот. Я слышал, как утром они обсуждали будущее, и оба решили просто хорошенько оттянуться перед расставанием. А сейчас наблюдаю за ними и понимаю, что эта девчонка не так плоха. Пусть она и стервозная, но не врет хотя бы ни ему, ни себе.
– Как вы подружились? – спрашиваю я у Анны, обнимая рукой и притягивая ближе. – Вы ведь совершенно разные.
Она берет мою ладонь, сплетая пальцы.
– Это долгая история, – отвечает тихо, но я уже привык прислушиваться к ее словам, не громче обычного шепота. – Длиннее моих способностей рассказать ее.
– А ты попробуй.
– Уф-ф-ф, – шипит она. – Ну, ладно. Мы вместе упали в овраг на кроссе по пересеченной местности.
– Чего? – смеюсь я.
– Это правда. Там один участок проходил через лес.
Не веря ее словам, я приподнимаю брови.
– Ну, ладно, пусть не лес. Небольшая лесопосадка. Я не заметила поворот и свалилась. Начала звать на помощь, но откликнулась лишь Ив. И когда попыталась достать меня, упала тоже. Так мы и шли потом обе с мокрыми задницами, сгорая от стыда и одновременно хохоча на всю округу. Тогда у меня еще был голос, – добавляет она, грустно улыбнувшись. – Правда, спустя год она призналась, что помогла мне, потому что была влюблена в Тобиаса и хотела таким образом с ним познакомиться. Но, видимо, за то время, что насмотрелась на него у нас дома, он успел ей разонравиться.
– Почему-то я не удивлен
– Аналогично, – улыбается она и, оставив на моих губах легкий поцелуй, убегает помочь Иви с посудой.
Мы же с Солом идем в эллинг – подготовить инвентарь к новому туристическому сезону. Нас окружают старые лодочных запчасти и неисправные моторы, поржавевшие части металлической обшивки, которые, почему-то никто не выкидывал, а просто сваливал горой в углу. Как будто собирался строить тут собственную статую свободы.
– Переживаешь?
Я не знаю, почему задаю именно этот вопрос. Не то чтобы мы с Солом когда-то были такими уж большими друзьями, скорее двумя параллельными магистралями, каждая из которые вливалась в одну центральную по имени Сет. А теперь нас объединяют две новые дороги – две девушки из общества, в которое ни одному из нас никогда не будет открыта дверь. Сол сдергивает с одной из лодок чехол, подняв в воздух облако желтой пыли, и едва заметно дергает плечом:
– Не понимаю, о чем ты.
Я молчу о том, что видел утром, когда родители Ив случайно приняли его за садовника, заметив на своем газоне. Доброжелательно улыбнувшись, ее мать протянула двадцатку и, медленно проговаривая каждое слово, попросила обновить к лету траву. Сольдо молча посмотрел на них, от чего они, видимо, решили, что он все-таки действительно плохо понимает по-английски, а потом так же молча сунул двадцатку в карман.
– Она поступила в колледж Сары Лоуренс. В Нью-Йорке. Не знаю. Это далеко. Очень далеко.
– Она не глупая. Этого стоило ожидать. – Он осматривает катер, проводит по корпусу рукой, словно проверяя, что ничего за зиму не сгнило.
– Но ты не ждал, верно?
Я вижу, как Сол сжимает зубы. Врать у него всегда выходило плохо. Даже разговор с копами обычно брал на себя его старший брат, заранее зная: Сол может молчать, но глаза скажут всю правду.
– Не знаю. Не думал об этом.
Сольдо разматывает тонкий шланг, чтобы промыть все системы проточной водой.
– Странно. Мне почему-то казалось, она тебе правда понравилась.
– Тебе показалось, – бросает он и скрывается за другим бортом.
– Жаль.
На миг показалось, что Сол не услышал. Вода перестала течь.
– Ладно, какого черта, – разводит он руками, струей воды окатывая стенку. – Меня охренеть как бесит эта ситуация. Я ненавижу чертов Нью-Йорк. И этот сраный колледж. Это ты хотел от меня услышать? – Взгляд у него темнеет. На секунду в нем вспыхивает пожар, но тут же гаснет, оставляя только осыпающийся пепел. – К чему разговор? Или ты, умник, как обычно, один знаешь, что надо делать?
Стоя по разные стороны лодки, мы молча смотрим друг на друга.
– Давай, скажи, чем помочь, вместе быстрее, – говорю я, подхватывая со стола какую-то пыльную тряпку. Не потому что действительно хоть что-то смыслю в катерах. Потому что так же, как и он, понятия не имею, как быть и что делать дальше. Дальше мы работаем молча.
– Просто живи! – бросает напоследок Сол, вымыв руки перед тем, как вернуться обратно в дом. Как будто завершение этого странного разговора. – А там куда-нибудь вырулит. – Вот только легче на душе ни на грамм не становится.
Когда я возвращаюсь в нашу комнату, Анна в моей майке, надетой на голое тело, стоит у зеркала в ванной и чистит зубы. Прополоскав рот, она убирает щетку и выключает воду.
Обхватив ее со спины за талию, я касаюсь губами шеи и вдыхаю запах. Ее губы приоткрыты, веки опущены, она запрокидывает голову на мое плечо, прижимаясь ближе.
– Закончили? – спрашивает
