чуть хрипловатым шепотом.
Ее пальцы смыкаются у меня на затылке, задевая кончики волос. И это прикосновение такое головокружительное. А в сочетании с тем, что я вижу нас в зеркале, возбуждает до безумия. Ее губы словно накрашены ягодным соком. Волосы, еще влажные после душа, собраны в пучок и сколоты обычным карандашом, а эта поношенная майка, растянутая настолько, что стоит нырнуть под лямку рукой и сможешь обхватить грудь ладонью, просто с ума меня сводит.
– Ты горячий, как раскаленный песок.
– Потому что хочу тебя, – срывается с языка само, и я перестаю дышать, замирая в ожидании.
Она смотрит на меня сквозь отражение широко распахнутыми глазами. Наверное, не стоило этого говорить. Даже заступать за границы дозволенного, учитывая обстоятельства. Но Анна произносит:
– Только если мы пойдем до конца. И по-взрослому.
Глава 36. Август
Можно ли потерять рассудок от одной только фразы?
Абсолютно!
Когда чувствуешь душой ярче, чем телом. Когда желание завязывается не в штанах и даже не в голове, а в самом сердце.
Мы сцепляемся мутными взглядами. Выдыхаем вместе.
А потом она, разворачиваясь, забирается ладонями под ткань моей толстовки, сжав пальцы на ремне, попутно касаясь живота, тут же ставшего твердым, как камень. Не знаю, когда она осмелела настолько, что ей захотелось меня трогать, целовать, прикасаться, Анна не просит, скорее командует: «Снимай». И от одной этой хриплой фразы настолько кроет, что напряжение, рассыпаясь колючими искрами, простреливает тело аж до боли.
Потянув за ворот, я стягиваю толстовку вместе с майкой и отбрасываю в сторону. Не разрывая зрительного контакта, осторожно упираюсь лбом в ее лоб. Мои пальцы уже на пряжке ремня, когда Анна вдруг накрывает ладонью мою руку и шепчет:
– Стой.
Я кажется так и каменею в этой позе, с приоткрытым ртом и руками на поясе. Поторопился все-таки. Но как же не хочется останавливаться, хотя и понимаю, хуже делаю.
Анна убегает в комнату, роется в сумке, а потом возвращается, протягивая мне презерватив. Мы глядим друг на друга. Она краснеет так, что щеки покрываются розовыми пятнами. Какая же она невероятно красивая.
– Ты точно уверена? – спрашиваю я, забирая у нее квадратный пакетик. Хотя в заднем кармане джинсов у меня закинуты свои, этот явно дороже стоит. Как будто даже тут напоминая, мы не ровня. Но так забавно, что она сама побеспокоилась. Потому что каждый раз, вспоминая все те жуткие бессонные ночи, когда приходилось укладывать Ноэля, я говорю себе, что лучше быть к таким вещам готовым.
– Уверена, – выдыхает она мне в губы, обнимая за шею. Оголяя все нервы, как электрические провода, под ноль. – Думаю, ты знаешь, что делать, – явно подразумевая, что этот раз, в отличие от нее, для меня не первый.
Но я о нем вспоминать не хочу. Та девушка была старше. Это случилось после клетки, где я одержал слишком уж легкую победу. Было много выпивки, людей и громкой музыки. Вечеринка, переросшая в ночевку у Сета дома. Она была девушкой его старшего брата, по крайней мере, так я думал до того, как она оказалась в моей постели. На утро она ушла, оставив на моей шее два засоса, на щеке след от розовой помады и промурлыкав, что такого старательного мальчика у нее не было давно. Больше я ее никогда не видел. Потом, конечно же, были другие. Уже осознанно и с пониманием, зачем, но никогда не было так, как сегодня.
Потому что меня потряхивает. Вроде на инстинктах действую, но как будто заново. Клинит так, будто все стерлось до основания, и я в первый раз девчонку руками трогаю.
Я вытаскиваю карандаш из ее волос, и они влажными темными прядями падают на тонкие плечи. Перестаю дышать, глядя как она облизывает губы. И наклоняюсь ближе.
– От тебя пахнет кокосом, – говорю едва слышно. Сам не заметил, как рядом с ней стал разговаривать на полтона тише.
– Это новый шампунь, одолжила у Ив.
И этот разговор кажется таким нелепым. Таким не подходящим моменту, но вмиг все правильные слова между нами рассыпаются в ничто. Но остается главное – доверие. Я бы мог остановиться в любой момент, если она попросит, но Анна вместо этого встает на цыпочки и целует меня. Сама. Уже не робко, как раньше, но явно нервничая. Её щеки краснеют, дыхание перехватывает. Хочется сорвать с нас одежду и броситься с головой в омут, но это не тот случай. Сегодня нам нужно кое-что другое. Я хочу, чтобы ей понравилось. Чтобы она отдалась мне до последней капли, позволив то, что никому никогда не будет позволено. Потому что я… с самого начала я знал, она моя.
Одним плавным движением я стягиваю с нее майку, белья под которой нет. И эта маленькая деталь выплескивает в кровь мощный заряд зрительного экстаза. Я сглатываю. Кажется, сегодня я добровольно сойду с ума.
– Ты только не обижайся, если я буду молчать, ладно? – просит Анна, закусывая губы. – Вряд ли я справлюсь с собственными связками.
– Хорошо, Принцесса, – шепчу я, вдруг понимая, кого она мне напоминает, – Ариэль, что обменяла у злой колдуньи счастье любить на собственный голос.
Я скольжу ладонью под ее волосы, сжимая затылок и притягиваю к себе. Неистово целуясь и цепляясь друг за друга, натыкаясь на стены и прижимаясь к ним, мы перемещаемся из ванной в комнату. Со стола на подоконник. С подоконника на кровать.
Глаза у Анны закрыты, пальцы путаются в моих волосах, когда я касаюсь ее там, где никто не касался прежде. Она, как и обещала, молчит, но ее выдает дыхание. Горячее, прерывистое, как прибывающая волна. Я и сам хожу почти по грани. За ночь на наших телах не остается мест, которых не коснулись бы губы, руки, языки.
Мы убиваем поцелуями стеснение и робость. Неловкость и страхи. Путаемся в простынях, подушках и покрывале. Ударяемся головами о металлическую спинку кровати. Едва не падаем с нее же, но все это становится неважным, когда я замираю внутри нее, помогая привыкнуть к переплетению тел, целуя медленно, выравнивая наше общее дыхание, и она вдруг выдыхает мне в рот на иностранном что-то невообразимое, непроизносимое, невероятное. Своим низким гортанным голосом, буквально сводящим с ума. Я очень надеюсь, что не ругательство. Потому что с детства знаю: она переходит на русский только в двух случаях, когда неимоверно зла или очень счастлива. И словно услышав, она проводит рукой по моим волосам, переводя сказанное взглядом так четко, что слова не требуются.
«Я люблю тебя».
И я в ответ дарю
