Весь вечер перед совместным ужином, горела как печка: трижды сменила наряд, не знала, что выбрать! – воскликнула Натали и виновато добавила:
– Но, я забыла, об этом, следующим утром... Потом забеременела, нужно было готовить дом, столько всего купить! Голова шла кругом! И честно, я о тебе даже не вспомнила, думала: ты давно выбросила Берри из головы. Ведь, я... я была права?
Лина посмотрела в несчастное лицо и примирительно улыбнулась:
– Конечно, ты была права.
– Так что ты скажешь, теперь?
– Теперь?
– Да! Хочешь, Грэг вас познакомит? Это просто! – она щёлкнула пальцами. – В следующем месяце, он летит в Вашингтон, будет подписывать с Берри, какой-то кредитный договор.
Наступила пауза.
Воздух уплотнился, словно комнату наполнил туман, сотканный из старых фотографий с размытыми лицами, обрывками воспоминаний, отголосками чувств, просочился под дверь, вплыл в окно. В грудь толкнулось эхо прошлого. Бег крови участился. Блеклые, еле различимые контуры потухших миражей, доживавших век на пыльных полках памяти вздрогнули, испустив вздох.
Хотела она их оживить?
Лина сморгнула видение, едва успев удивиться, что воспоминания спустя столь длительное молчание ещё доставляют боль. Закрыв глаза, потихоньку восстановила дыхание, покачала головой:
– Нет. Не хочу.
Подруга молчала, долго вглядываясь в лицо. Сдвинутые брови постепенно расслабились, лоб разгладился. Отдалённый фыркающий рёв врезался в гармонию ветра и волн, усилился, возвещая о приближении катера.
– Процедуры… – раздражённо и одновременно с облегчением вздохнула Натали.
Время замедлило бег, лениво застыло в полуденном зное тягучее и густое как душистый мёд. Белоснежный шатёр раскинулся на кромке прибрежного песка, подчиняясь собственным законам – вне времени и пространства. Прозрачные занавески волновались дыханием воздуха...
Мягкая кушетка вторила изгибам прижатых плеч, бёдер, живота. Будто заново родившись, Лина постигала физическое воплощение себя. Обретала забытую радость испытывать удовольствие от движения тела, наслаждаться упругим сокращением мышц. Бессознательно отмечала детали, ускользавшие ранее: дурманящий запах масла, прохладу шёлковых простыней по разгорячённой плоти и мягкие ладони, боготворящие каждый сантиметр кожи, совершая древний могучий ритуал поклонения молодости, здоровью и красоте. Лина мысленно скользила за руками по бархатной коже вдоль изгиба позвоночника, вниз к очертаниям ног, спускалась к стопам, и вновь неторопливо поднимаясь вверх. Снова и снова. Она плавилась от удовольствия, ничего не стоило отрешиться и пасть во власть дремотной неги. Отяжелевшие веки сомкнулись, лёгкая улыбка скользнула по губам: да, она на правильной дороге – на полпути в астрал...
Открыв глаза, Лина неподвижно лежала, наслаждалась покоем в тепле наброшенных поверх простыней одеял, оберегавших от прохлады сумерек. Маленькая гречанка оставила после себя запах массажного масла и терпкую нотку благовоний в складках шатра.
Лина потянулась, медленно села, сбросив простыни. В сине-фиолетовом воздухе сверкнула белизной кожа. Опустив глаза, Лина впервые увидела не худые ноги с острыми коленями, привыкшие бежать и торопиться, а длинные плавные линии. Скрещённые лодыжки распрямились как беспокойные прихотливые ручейки отливающие перламутром в темноте. Лина засмеялась, покачала головой, поймав себя на мысли, что пялится подобно мужчине.
Нетерпеливо спрыгнув с кушетки, босиком прошлёпала к морю: хотелось купаться! хотелось прохлады на коже и соли на губах! хотелось увидеть белизну тела под чёрной водой и подставить луне обнажённые плечи!
Ступни мягко увязали в тёплый песок... и Лина побежала. На ходу скинула халат, смеясь, раскинула руки, неожиданно обнаружив: как много появилось желаний!
На закате десятого дня, привычная точка на горизонте трансформировалась в солнечно-жёлтый спортивный катер. Грегори появился подобно капитану Грею из «Алых Парусов» и решительно увёз домой свою беременную счастливую Ассоль и её подругу.
Утром, Лина крепко обняла чету Метаксас и долго махала на прощание рукой, пока белоснежный дом на горном выступе не скрылся за поворотом. Извилистая дорога вывела на широкую трассу, стремительно исчезающую под капотом кабриолета, увозившего в международный аэропорт Ираклиона.
Отпуск пролетел как вдох и, делая выдох, Лина подставила загорелые щеки солнцу, позволила ветру растрепать волосы, улыбаясь, заложила руки за голову: она возвращалась домой!
В конференц-зале поддерживалась температура близкая к шестидесяти градусам по Фаренгейту. Мэтт Салливан был готов поклясться: чёртово помещение напичкали сотнями невидимых глазу кондиционеров и каждая струя целилась в него.
Мэтт ненавидел холод. С первой возможностью перебрался из промозглой восточной части Южной Дакоты в солнечную Калифорнию. Но в зале с длинным овальным столом вдоль стеклянной стены, открывающей опалённые солнцем небоскрёбы Даунтауна, он непрерывно мёрз. Поискав взглядом узкие вентиляционные решётки под потолком, Мэтт подавил противную дрожь в мышцах и вставил в гнездо проектора новый слайд.
Диана Родригес отложила в сторону мобильный телефон, вперила в Мэтта немигающий чёрный взгляд, угрожающе скрестив руки на круглых буферах родом из Долины Сан-Фердинандо. Мэтт послал в конец стола широкую улыбку, прикидывая шансы вернуть расположение цербера в юбке. Презентация рекламной компании задержалась на неделю, но ведь могла и вовсе сорваться. Огнедышащая стерва, которой жарко летом и зимой, должна это понимать, черт бы побрал её климакс!
Мэтт прилип к аппарату, одновременно придавая физиономии елейность, чувствуя как в затылок бьёт, с точностью железной биты, несуществующая ледяная струя.
В конце зала распахнулась дверь. Мэтт поднял голову и завис с протянутой к планшету рукой в странной эйфории...
Меж креслами на фоне распаренного неба, заключённого в металлические ячейки рамы, грациозно протанцевала феерическая галлюцинация. Блеснув в лучах солнца, небрежной волной с тонкого плеча соскользнули волосы; платье вздымалось, торопилась за движениями ног, подчёркивая длинные стройные очертания; свет играл тенями на ямочках коленей, ласкал золотистые щиколотки под тонкими чулками. Как магнит эти тонкие щиколотки притянули взгляд...
Мэтт разогнулся, дважды моргнул, прежде чем, запинаясь, раскисшим языком поздоровался с «бесполой стервой» – Линой Калетник.
Устремлённые на него глаза под тёмными ровными бровями привычно отливали сталью, но они смеялись, а губы приоткрыли в широкой улыбке ряд блестящих зубов.
– Извините, что прервала. Пожалуйста, продолжайте.
В глотке пересохло, рубашка прилипла к хребту. Мэтт не мог оторвать взгляд ото рта босса, который мысленно терзал всякий раз при встрече, голодно скользил по лицу, стройной шее, очертаниям высокой груди. В голове давлением пульсировали губы, запястья, ключицы... Вся кровь отлила от конечностей и хлынула в пах. Мэтт ухватился в угол хромированной столешницы. Сунув дрожащие кулаки в карманы брюк, осел на стул, не сводя глаз с противоположного края стола.
– Мон шер, ты покрасила волосы? – спросил долговязый Бриан из отдела готовой продукции.
– Нет, – рассеянно обронила Лина, коротко поздоровалась с соседкой.
– Похудела? – вскинула тонкие брови глава
