— Поражаюсь, насколько мы все разные, — высказался впечатленный рассказом тестя брат, пристально вглядываясь в его профиль.
— Есть такое, — согласился Разумовский, затягиваясь. — У каждого — свои цели и приоритеты. И соответствующие действия.
— Но твои я понимаю редко. И с большим трудом. Зачем тебе именно Элиза?
Это прозвучало настолько настороженно, что хотелось рассмеяться. Может, когда-нибудь он и поведает Руслану эту занимательную историю, а пока…
— А почему нет?
— Это же очевидно. Вы нереально разные.
— Что ж, иногда и такое случается. Вы с Евой тоже далеко не ментальные близнецы.
— Ром…она хорошая девчонка.
— Я знаю.
— Ладно, — вздохнул Руслан, будто сдавшись и поняв, что откровений ему не светит, — да и черт с вами, только не поубивайте друг друга.
Рома все-таки слабо улыбнулся, туша докуренную сигарету. Затем развернулся и пристально посмотрел брату в глаза, силясь найти там подтверждение тому, что метания того закончены. Ему словно требовались какие-то дополнительные доказательства…что без его участия всё действительно разрешилось само собой:
— Ты в порядке?
Идентичный темный взгляд сейчас светился умиротворением. Как давно Разумовский не наблюдал этой эмоции у него…
Значит, всё хорошо.
Руслан кивнул. Протянул руку, не прерывая установленного зрительного контакта и произнося:
— Я очень благодарен тебе за всё. И это не выражается словами. Просто знай, что ты настоящий…брат. Что бы ни было в прошлом, я рад, что теперь всё иначе. И будет лучше.
Несколько секунд Рома разглядывал раскрытую ладонь, стремясь поймать и обуздать поднявшуюся внутри горячую волну радости, приправленной неугасающей ранее болью. Возможно, Руслан прав — дальше будет лучше. А сейчас почему-то тоскливо оттого, что они никогда не были так близки, как могли бы…
Мужчина подался вперед и порывисто обнял брата, давая понять, что не хочет больше этой безмолвной стены между ними. В конце концов, как говорила Элиза, он — его плоть и кровь, единственный родной человек.
Это было немного странно — внезапные объятия спустя столько лет. Но вместе с тем — чертовски правильно.
Больше они друг другу ничего не сказали, в этом и не было нужды.
Но всю дорогу до дома и под горячими струями в душевой кабинке Рома не переставал размышлять о том, как неожиданно и интересно распутался клубок, к которому он уже и не понимал, как подступиться…
Обернув полотенце вокруг бедер, Разумовский вошел в спальню, и тут же взгляд жены, до этого увлеченно изучающей что-то в телефоне, взметнулся вверх и поймал его в фокус. Глаза знакомо блеснули азартом. И она вдруг протянула ему руку, безмолвно требуя прервать свой путь в гардеробную, уделив внимание ей. Рома подошел к кровати, на краю которой и сидела Элиза, и сплел их пальцы. Но второй свободной ладонью девушка тут же прошлась по его напрягшемуся торсу, слегка надавливая на кожу, словно играющаяся коготками кошка. А потом наклонилась и оставила легкой чувственный поцелуй чуть выше пупка. Проникла пальчиком в узел махровой ткани и дернула его, заставляя упасть тяжелым облаком им в ноги.
Мужчина остался обнаженным и уловил, как предвкушающе вздохнула Элиза, подняв на него невероятные глаза, в которых светилась провокация, желание и особенный ингредиент — уникальная чертовщинка, присущая только ей. Хулиганка и обольстительница. С ним — всегда откровенная, открытая, отзывчивая. Честная и свободная.
И невозможно на неё не реагировать…
Сегодня Рома брал её с нежностью, ленивым томлением, неспешной поступью. И позволял девушке долго-долго качаться у него в объятиях на волнах экстаза. А когда после прижал привычно к своей груди, в темноте комнаты раздались странные прерывистые звуки.
— Что ты делаешь?
— Нюхаю, — ответила как ни в чем не бывало.
— От тебя не пахнет потом, если ты об этом.
Приглушенный смех разбавил тишину, и теплое дыхание девушки коснулось его руки, лежащей на её плече, когда она слегка развернула голову к нему:
— От меня пахнет тобой, Роман Аристархович. Я приспосабливаюсь. Мне нравится.
Он наклонился и прижался ко всё еще подрагивающему от смеха рту.
Ему тоже нравилось.
Разумовский уже открыто признавал, что рядом с этой воительницей улыбается, смеется и изумляется весьма и весьма часто. Пролетевшее лето, в течение которого они до основания разрушили все договоренности о фиктивности, было наполнено легкостью, притиранием друг к другу и удивительной гармонией. Тем, чего он, наверное, уже и не ожидал ощутить в отношениях с кем-либо.
Рома очень надеялся, что они сумеют сохранить этот формат.
А что дальше — покажет только жизнь.
Глава 21
«Я ведь всего только и хотел попытаться жить тем,
что само рвалось из меня наружу.
Почему же это было так трудно?»
Герман Гессе «Демиан»
Стоило лишь выйти из подъезда, и вечернее солнце тут же ослепило Элизу, вынуждая прищуриться и укрыться от него козырьком из ладони. Конструкция частично закрывала обзор, поэтому она не сразу заметила прислонившуюся к стене девушку. Только когда сделала шаг по направлению к ожидавшему ее такси, зацепила боковым зрением ничтожное трепыхание. Благодаря наработанным реакциям в спорте, хватило и этого крохотного телодвижения, чтобы вмиг повернуть голову. И молниеносно подоспеть на помощь.
Незнакомка с явным трудом сохраняла вертикальное положение, и складывалось впечатление, что обязательно рухнет в следующую секунду. Почувствовав своевременную опору извне, она крепко вцепилась в Элизу и сумела прошелестеть одними губами:
— Спасибо…
— Тебя отвести на скамейку или сразу домой? Или, может, позвать родных? Скорую?
— Нет, — слабо мотнула шевелюрой и всё же подняла на свою спасительницу глаза. — Всё в порядке.
На вид ей не больше двадцати пяти, хрупкая, нежная. Из тех, кого завидев издалека в пасмурную погоду, первым делом подумаешь о том, что сильный порыв ветра способен унести худенькое тельце.
Она казалась смутно знакомой. В глубине расфокусированного взгляда напротив отразилась аналогичная растерянность — где они могли видеться раньше?..
Не сговариваясь, обе молча ступили к двери. Элиза не отпускала подопечную весь путь до нужной квартиры. И уже в коридоре, ужасаясь неестественной бледности и подозрительной эфемерности девушки, уточнила еще раз:
— Ты уверена? Тебя можно оставлять одну? — не хотелось навязываться, но по тишине в помещении было ясно, что в доме никого нет.
— Легкое головокружение, — та попыталась улыбнуться, осторожно высвобождаясь и откладывая ключи. — Я беременна. Это вполне нормально.
Вместе с последней репликой в Элизе что-то колыхнулось. Воспоминание. Приобретающее все более и более четкие формы.
Весна прошлого года. Её пребывание у Ромы. Последний день, когда она встретила Карена и…и именно вот эту стоящую перед ней незнакомку. Даже сейчас вызывающую контраст с бывшим зятем-злодеем, рядом с которым казалась ангелом. Ну, по крайней мере, внешне — миловидная, с влажными наивными глазами и трогательным выражением лица. Словно у мультяшного персонажа.
Взгляд механически метнулся к животу, и только сейчас Элиза заметила аккуратную миниатюрную округлость.
— Поздравляю, — вырвалось на автомате, но без должных эмоций.
Господи, девочка, неужели ты действительно ждешь ребенка от этого негодяя?..
Вывод напрашивался сам собой после непродолжительного, но весьма красноречивого обмена понимающими взорами. Она тоже узнала Элизу.
Когда девушка непроизвольным жестом прикрылась, словно защищаясь, пришлось поумерить пыл и отступить к выходу, но попробовать еще раз:
— Может, мне стоит кому-нибудь позвонить?..
— Нет, — отреагировала собеседница довольно резко и даже слегка болезненно. — Большое спасибо, но уже всё прошло.
Задерживаться Элиза не стала.
Такси несло её по вечерним пробкам столицы к зданию выставочного зала на очередное скучное светское мероприятие. А мысли всю дорогу занимала эта странная девушка. Еще одна жертва морального урода. Каким-то чудом решившая всё же родить от такого ублюдка. Уж счастливой-то она не выглядела от слова совсем. Рядом с Кареном, пожалуй, это непредусмотренная опция.
