Просто встал в проеме и беззвучно потребовал взглянуть на себя.
Она была в паре шагов от него. Затихшая. Выжидающая. Заинтригованная.
Убрала аксессуары в ящик и осталась стоять на месте, неотрывно глядя ему в глаза своими сияющими предвкушением темными блюдцами.
Между ними уже давно полыхало не по-детски. Воздух трещал под непрерывным зрительным контактом, словно прочным канатом привязавшим их друг к другу. Элиза стала дышать тяжелее, чуть реже. Не моргнула ни разу. Он — продолжал смотреть на неё оценивающе. Продлевая безмолвную пытку. Необычный и выжигающий нервные клетки поединок. И пока его исход неясен.
Рома вскинул руку в сторону и безошибочно дернул один из висящих на специальной вешалке галстуков, даже не глядя. Лениво прошелся по девичьим пижамным шортам и бесформенной майке, скрывающей все изгибы. И одарил девушку провокационным взором. Призывающим действовать.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы избавиться от лишнего слоя одежды. Молниеносно, будто на опережение. Без капли соблазна и обольщения. Она этого попросту не умела. Честная и откровенная в своих желаниях.
А у него внезапно перехватило дыхание. Новое сложное чувство, комом вставшее в горле. Трепет. Восхищение. Совершенством, которым светилась каждая клетка её обнаженного тела. Такое — созерцают с благоговением. И именно этим он и занимался, словно парализованный.
Естественная, порабощающая взгляд красота. Дикая, необузданная, манящая. Покатые плечи, изящные ключицы, высокая идеальная грудь, обвенчанная темными пятнами сосков, подрагивающий в напряжении плоский живот, переходящий в гладкий лобок и невероятно стройные длинные ноги.
Которые сейчас несли её к нему.
Элиза сократила расстояние между ними и встала ровно в полуметре от него. Прожгла своим пылающим взглядом. Расширенные зрачки давали невероятный контраст — казалось, ты смотришь в бездонную черноту. И постепенно она тебя поглощает… А потом девушка коротко вздохнула и потянулась к нему, обвив руками шею и осторожно приникая к его губам.
Но не этого сейчас хотелось Роме.
Мужчина подхватил её, оплетая ладонями крепкие бедра снизу ближе к ягодицам, и понес к кровати, попутно гася везде свет и оставляя активным лишь ночники на тумбочках. Оторвался от неё, еще раз многозначительно взглянув в глаза. После чего привстал и осторожно, но плотно обвязал их галстуком, лишая видимости. Она продолжала доверчиво лежать, не издавая ни звука.
Снова звякнул лед о стеклянные стенки. Рома выудил один кубик и скользнул им по её приоткрытым губам. Элиза тут же вздрогнула. Он замер на миг, пытаясь считать реакцию. И когда показался маленький острый кончик языка, слизавший влагу, мужчина повторил своё действие — но уже увереннее, тщательнее и дольше, буквально замораживая кожу, а потом наклонился и резко впечатался в вожделенный рот. Холод, жар, покалывание, пульсация от смены температур — это будоражило.
Разумовский чувствовал интерес девушки к происходящему. И ему импонировало это беспрекословное доверие. Готовность пуститься во что-то неизведанное и даже запретное — в её случае.
Рома приподнялся и качнулся в сторону, чтобы продолжить свой эксперимент. Заминка заставила Элизу ерзать в нетерпении, отчего он улыбнулся, прекрасно понимая, как она себя ощущает с закрытыми глазами, не имея возможности влиять на процесс и контролировать его. И тем пикантнее творящееся действо.
Следующее местечко, подвергшееся пытке — ямка у основания шеи. Она быстро наполнилась, и из нее блестящими лучиками выкатывались капли, оставляющие полосы на шее. Разумовский осушил её и двинулся дальше. Переместил подтаявший кубик в другую руку, коснулся прохладными пальцами ложбинки и невесомо провел по груди. Затем очертил льдом моментально затвердевший от манипуляций сосок. И пока он вбирал в себя вибрации девушки, проходясь языком по влажной вершинке, другая его ладонь параллельно проделывала то же самое со вторым соском.
Ему нравилось, как она отзывалась. Как взметался ввысь подбородок, откидывалась назад голова, поджимались губы, трепетали крылья носа. И даже то, как пыталась сдерживать себя — резко и с шумом вдыхала и судорожно выдыхала. Но не проронила ни единого звука. Слегка комкала простынь, силясь не двигаться и не поддаваться инстинктам.
Мужчина немного изменил градус воздействия. Обхватил зубами новый кусочек, выуженный из стакана за доли секунд, и стал жалить ее короткими выпадами в самые разные неожиданные места, повышая чувствительность и остроту восприятия. Не оставляя без внимания ни один участок — начиная с плеч и заканчивая округлыми коленями.
Спустя какое-то время, в меру насладившись умопомрачительным зрелищем, внезапно перевернул её на живот, выбив из девушки приглушенный визг. Тихо посмеиваясь, аккуратно перекинул роскошную копну на подушки, оставляя тело полностью открытым его взору. И запасся новым кубиком, расчерчивая спину в хаотичном беспорядке, пуская язык в путешествие по всей длине позвоночника, словно пересчитывая мокрые позвонки. Когда кожа Элизы повсеместно покраснела от холода, Рома отстранился, чтобы избавиться от своей одежды, и, оставшись обнаженным, цельной волной накрыл девушку собой снизу вверх. Начав с соприкосновения грудной клетки к её ягодицам и медленно продвигаясь к шее, поцелуем к которой и завершил свой «заплыв», плотно прижавшись к ней.
— А-ах-х… — вырвалось из неё придыханием.
Некоторое время мужчина не двигался, позволяя обоим ощутить этот контраст — его горячая кожа в тандеме с прохладной кожей Элизы. Снова бешеное покалывание. Пробуждение тысяч нервных окончаний. Между ними не было и миллиметра свободного пространства. Всё полыхало. Томно. Огненно. Опьяняюще.
А затем Разумовский отпрянул назад, перегруппировываясь. Теперь он упирался в постель коленями, помогая и жене принять нужную позу — подхватил её под живот и заставил привстать, оттопырив попу.
— Не прошло и года, вот мы и добрались до коленно-локтевой? — хихикнула она, подчиняясь.
Рома тоже улыбнулся. Эта девушка действительно неподражаема.
Надавил ей на поясницу, побуждая прогнуться чуть больше, и аккуратно пристроился. Прошелся своей плотью по девичьей промежности, собрав немного терпкой смазки, после чего стал погружаться в неё. Впервые без защиты, помня, что рекомендуемый после начала приема противозачаточных срок в две недели уже истек. И когда он полностью оказался в ней, Элиза вся напряглась, вынуждая и его замереть.
— О, бо-о-оже… — полустоном-полунапевом вырвалось из неё спустя пару секунд.
Разумовский помедлил, нежно оглаживая её изгибы и давая привыкнуть к новой позе, под углом которой абсолютно все ощущения обостряются стократ, а потом бережно двинулся. Раскачивался вперед-назад, удостоверяясь, что она готова к большему.
И вот тут ожила его фантазия почти двухлетней давности.
Мужчина собрал её волосы, выравнивая глянцевые пряди в тугой хвост, и стал жгутом накручивать их себе на предплечье, доходя до запястья за счет длины. Это вынудило девушку вскинуть голову под небольшим натяжением.
А представшая глазам картина взорвала его мозг восхитительной только-только рождающейся порочностью. Которую он и лепил из неё.
Толчки стали интенсивнее, резче, глубже.
Рома слышал, как она утробно замычала — сжав губы, чтобы не вырывались обличающие звуки. Борясь с собой. И это подстегивало ещё больше.
Он провернул копну в руках еще несколько раз, отчего Элиза вынужденно приподнялась выше, после чего молниеносно подтянул ближе, заставляя звонким шлепком удариться спиной об его грудную клетку. И теперь они оба находились на коленях, вплотную вжатые друг в друга. Свободной ладонью мужчина сначала сдернул галстук с её головы, затем скользнул по девичьему животу вниз и зафиксировался в районе лобка, вжимая в себя еще сильнее. Она изловчилась, повернувшись к нему, вонзиться зубами ему в шею, оставляя болезненный укус. Брат-близнец которого до сих пор частично красовался с другой стороны. Рома непроизвольно зашипел и слегка наклонился, чтобы поймать беспредельничающий рот в плен. Но девушка увернулась, чтобы в следующее мгновение напасать уже на его подбородок. И это снова было далеко не мягко и не нежно.
