Бог с ними с этими деньгами, отец все вернёт со временем, — она начинает плакать сильнее. — Ваша авария… Эти гады подстроили её!
— Ч-что? Кто подстроил? — спрашиваю с тяжестью на сердце.
— Вартан!
— Альберт знал? — меня начинает всю трясти, и мне хочется уничтожить этих людей, выцарапать глаза за все страдания нашей семьи.
— Знал, конечно. Подонки и сына Эдуарда подставили!
— Давида?
Клянусь, будь сейчас хоть кто-то из этого семейства рядом, я бы разбила об их голову все, что попалось бы мне под руку.
— Да, родная! — берет меня за руку и с сожалением смотрит в глаза.
— Зачем они все это сделали? Зачем было рисковать нашими с Тёмой жизнями и зачем было подставлять Давида?
— Из-за тебя, — раздаётся голос Марты позади меня.
Я оборачиваюсь посмотреть на неё, а мама приглашает войти в комнату и закрыть за собой дверь.
— Альберт ведь узнал о Давиде до аварии? — интересуется она.
— Да, — киваю судорожно. — И вообще я ждала возвращение папы, чтобы сообщить ему о разводе.
Марта поджимает губы, и их с мамой взгляды встречаются.
— Вот и встаёт все на свои места, — произносит мама.
— Возможно, все уже и так очевидно, но я до сих пор многого не понимаю!
От такого потока стрессовой информации голова идёт кругом, а сердце сжимается в клубок.
— Все это было сделано с целью заполучить компанию твоего отца, что в принципе Вартану и удалось сделать.
— Это на время, Аманда, — успокаивает Марта, — Дядь Эдуард сравняет их с землёй!
— Знаю, милая. Как и Георгий не оставит аварию наших детей на самотёк.
— Зачем было подстраивать аварию, не пойму?
— Изнасиловал и убил ту девушку Нарек, двоюродный брат Альберта. И, когда они узнали о вас с Давидом, они решили подставить его, купив все следствие. И зная связи Эдуарда, решили подстроить аварию, а после прислали Давиду ваши фотографии после ДТП и пригрозили, что если он выйдет из тюрьмы, то тебя убьют. Поэтому Давид остановил все попытки отца вытащить его из тюрьмы, но в тайне вёл через своего человека расследование. И вот две недели назад этот человек вышел на брата Альберта, и тогда то механизм и был запущен.
До изнеможения больно слышать подобное о себе, о родных и близких тебе людях. Не верится, что люди способны на такую низость ради денег и власти. Как и не верится, что после всего, что Альберт сделал, он смел подходить ко мне, целовать меня и упрекать в том, что я виновата во всех проблемах нашего брака. Хочется увидеть их с Вартаном и, первое что сделать, плюнуть им в лицо. Я считаю таких людей низшим сословием человечества, которые не заслуживают жизни, не заслуживают любви, как и сострадания.
Больше не могу сдерживать эмоции и с глаз начинает литься поток нескончаемых слез.
— Прости меня, родная! Альберт сказал, что отправил тебя в оздоровительный центр, поэтому ты не выходишь на связь, а я поверила! — мама тянется и обнимает меня, утопая в собственных слезах.
— Мам, ну ты чего. Кто мог подумать, что эти люди окажутся такими гнилыми!
— Мы так все беспокоились о тебе! Вартан эти дни шантажировал отца тобой, а сегодня днём, когда тебя должны были привезти к нам, связь с Альбертом вдруг пропала! Господи, моя девочка, как же мы испугались тогда, — прижимает меня сильнее к груди.
— Теперь все хорошо, я с вами и никуда больше не денусь, — целую её нежно-нежно, протирая слезы.
Я сижу на балконе любимого дома в Эз и наблюдаю за тем, как мама поливает цветы на заднем дворе.
Наши мужчины отправили нас всех сюда. И теперь мы живём большим женским коллективом на берегу лазурного моря, пока они разбираются с Вартаном и его людьми.
Говорят, все идёт к успеху, ведь влиятельность двух семейств мощнее одного семейства.
Я стараюсь не винить себя в том, что случилось, но пока мне этого не удаётся сделать, ведь если бы тогда я не испугалась и убежала с Давидом, то не было бы всего того, что сейчас происходит.
Однако, благодаря этой истории, ни в одно сердце не сможет закрасться сомнение о искренности наших чувств с Давидом друг к другу. В особенности, его ко мне. Пожалуй, его любовь — это благодать. И она стоит каждой пролитой мною слезинке и всей боли, что перенесла моя душа. Стоит всего и даже больше.
Давид. Говорят в переводе с иврита это имя означает «Любимый». Так интересно и так правдиво.
Рождённый, чтобы быть любимым. Мною любимым.
Замечаю, как мама неожиданно начинает улыбаться, смотря под балкон, на котором я сижу. Решаю, что женский коллектив что-то чудит в очередной раз, но вдруг замечаю, как во дворе начинают летать много белых бабочек. Я смотрю на эту красоту с замиранием сердца. Все будто бы, как в сказке и даже лучше.
«Ты словно белый мотылёк» — проносятся в мыслях слова Давида, и от чего-то я внезапно решаю спуститься вниз.
Но только выхожу из комнаты, как снова замираю, поражённая красотой, что меня окружает. Не только во дворе, но и в доме летают бабочки, и весь дом украшен корзинами ромашек. Начинаю невольно смеяться, понимая, что он здесь.
Не знаю, что делать: любоваться невероятной атмосферой созданной любимым человеком или бежать на его поиски. Сердце стучит, словно сумасшедшее, а ноги начинают тянуть меня вниз по лестнице.
Замечаю родных, что с улыбкой на лице наблюдают за всем происходящим, но среди них не вижу Давида. Марта взглядом указывает на входную дверь, и я без слов ее понимаю.
Выхожу из дому и спешу к воротам. Бабочки летают не только в доме, но и у меня в животе. Сотрясаюсь от волнения, как будто в первый раз, и стараюсь унять сердце, которому не терпится увидеть Давида.
Подхожу к воротам, дергаю за ручку и открываю двери. И вижу его. Все внутри вскипает бушующей любовью, и глаза наполняются слезами счастья. Прикрываю лицо руками и начинаю сквозь слезы смеяться.
Все, как в одну из самых первых наших встреч. Он стоит, прислонившись к машине и держит в руках до безумия красивый букет из разных цветных сортов. Не сдерживаю больше эмоций и бегу к его объятиям. Он улыбается, откладывает букет в сторону и обнимает меня, что есть силы.
— Вот и настало наше "завтра", — шепчет он, и я больше не замечаю ничего вокруг.
— Я так долго ждала его, — отвечаю сквозь слезы и впервые за долгое время чувствую настоящее
