Я собираюсь найти его и заставить все рассказать. Никаких больше милых, бесхребетных Бет, которые постоянно во все верят и ждут. Чудовище выбежало на свободу и в клетку больше не вернется.
Мой сотовый звонит, когда я подъезжаю к окраине Детройта.
— Что в мире…
— Даже представить не могу, мам. Это Дерек. Скорее всего, я останусь там.
— Где?
— Позвоню, когда узнаю.
Я еду всю дорогу до границы, прежде чем осознаю, что не понимаю куда еду. Здесь автомобили стоят в линию, так что я набираю Блэйка. Опять, опять и опять. В итоге, он берет трубку.
Я кричу:
— Куда они его забрали?
— Бет?
— Я еду. Какая больница?
— Они возвращаются в Лондон. — Голос Блейка раздражающе спокоен.
Я ударяю свободной рукой по рулю.
— В Лондон? Они что, с дуба рухнули?
— Кровотечение остановилось. Он в порядке.
— Ты с ним в машине скорой помощи?
— Какой еще скорой?
Позади меня гудит машина.
— Хватит меня путать. — Я завожу Джанет и еду.
— Его родители отвезли его обратно в камеру в Лондоне.
— Черт, он что, в тюрьме? — Все же наркотики?
— Господи. Ты меня поражаешь. — Блейк смеется. Чертов смех. — Ты что не знала, что он так больницу называет?
— Камерой?
— Мы говорили ему про эти выходные. Он отказался пропустить выступление.
Я сильнее прижимаю телефон к уху.
— Он был в больнице? — Я кричу ему.
— Как этого можно не знать? — Кричит он в ответ. — Он, практически, там живет.
Я проезжаю вперед, пока черный седан катится через пограничный пункт. Блек все еще разглагольствует.
— Что же за фиговая ты девушка? — Его злой тон разрывает меня на части. — Ты должна быть с ним каждую секунду. Ему нужна мотивация, чтобы быть там. Посмотри, что случилось сегодня.
— Это не моя вина. — Я снова ударяю по рулю. — Ты не можешь меня обвинять. Он мне ничего не сказал.
— О, блин. — Блейк довольно долго молчит. — Ты ничего не знаешь.
Телефон скользит в моей потной руке. Я ловлю его и снова прислоняю к уху.
— Скажи мне, что с ним, Блэйк. — Мой голос дрожит. — Я схожу с ума.
Я дрожу, пытаясь контролировать себя.
— Забудь все, что я сказал. — Он бросает трубку.
Я кидаю телефон на пассажирское сиденье и еду. Еще три машины, чтобы проехать. Две. Одна. Моя очередь. Я подъезжаю к будке и опускаю стекло.
Дружелюбный парень лет двадцати кладет руку на крышу моей машины и наклоняется, чтобы говорить через окно.
— Паспорт, пожалуйста.
— Паспорт? — Канадцы в Порту редко спрашивают документы.
— Да, местные должны это знать.
Я шарю в кошельке и достою документы.
— Пожалуйста. — Я показываю свое удостоверение. — Мой парень в больнице.
— Любишь канадцев? — Он флиртует что ли?
Я просто киваю в ответ.
Он возвращает мне удостоверение.
— Надеюсь, он в порядке. Счастливого пути.
У меня стоит комок в горле, когда я отъезжаю. Я шмыгаю носом и протираю глаза. Соберись, девочка. Ты должна ехать. Я смотрю на индикатор. Черт. У меня только американские доллары. Я снимаю на одной из заправок в Виндзоре деньги. Они рады обменять мои деньги и урвать некоторую сумму по курсу. Я покупаю большую бутылку воды и жвачку. Нужно поесть, но запах старых чипсов, печенья и вяленого мяса смешивается с запахом дизельного топлива, скручивая мой желудок в узел.
Когда я выезжаю на четыреста первую дорогу в холоде черной ночи, то стараюсь сохранять спокойствие, но парень на границе меня расстроил. Наворачиваются слезы. Они заливают глаза и лицо. Начинается снегопад. Чертов снег. Чертовы Великие озера. Чертова зима. Все это совсем не к месту. Я следую указателям, мчась на Джанет на семидесяти пяти, пока падает густой снег, и мертвящий звук мотора не может заглушить мои всхлипы. Сопли текут по моим губам. Я вытираю их, прежде чем они стекут на мой подбородок и попадут на красное платье.
Я должна прекратить. Я напугаю Дерека своим видом. Не хочу, чтобы он знал об этом.
Но не могу остановиться.
Нет, он должен узнать.
Должен увидеть, что я разбита. Я чувствую клубы горячих слез внутри. Почему я не могу себе этого позволить? Пусть видит. Больше никаких отговорок. Никакого притворства. Он должен подпустить меня к себе.
Если он меня любит, то должен увидеть. Должен знать в какое месиво я превратилась.
Я проклинаю и плачу и кричу в его сторону какие-то глупости. Он болен, а я выплескиваю на него ярость. Я гоню, снег блестит в свете фар. Джанет съезжает с дороги, но я поворачиваю колеса, чтобы моя девочка выпрямилась и снова набрала скорость.
Мы с Джанет боремся против заносов, я рыдаю, её двигатель гудит. Потребуется два часа, чтобы добраться до Лондона. Мой голос ломается, когда я включаю поворотник и сворачиваю на Вандерленд роуд.
Я планирую остановиться на заправке и просмотреть справочник, но замечаю кое-что даже прежде, чем мне встречается телефонная будка. Красное кирпичное здание тянется справа. Я притормаживаю и петляю по лабиринту стоянки, нахожу место и глушу мотор. Я вытаскиваю из сумки розовую футболку хора и вытираю лицо. Я мельком вижу себя в зеркале заднего вида. Весь макияж стерт. Я достаю свой корректор и смотрю на него. Горький смех вырывается из горла. Я отбрасываю волшебную палочку в сторону.
Я прохожу сквозь стеклянные двери, в лобби горят люминесцентные лампы. Пухлый парень с красным лицом сидит за информационной стойкой.
— Дерек Коллинз, пожалуйста.
— Дерек? — Он ищет среди имен. — Пускают только членов семьи. — Он замечает мое платье и вскидывает брови. — Слишком поздно для посещений.
— Я его сестра.
— Еще одна? Дружище Дерек должен рассказать мне, как он это делает.
Он передает мне карту с отмеченной на ней комнатой. Когда он замечает мое лицо, лыжную куртку, накинутую на блестящее платье, в его глаз виднеется сострадание.
— Простите. Вы должны подняться и подбодрить его.
Я что, единственная девушка на земле, которая никогда тут не была?
— Скажи этому пацану, что он должен мне три шоколадки.
Я дружелюбно сбегаю. Подхожу к лифту. Смотрю на карту. Черт. Это не может быть правдой. Я прошу молодого рыжеволосого парня, который толкает тележку с лекарствами на второй этаж помочь мне. Я беспомощно показываю ему номер комнаты.
— Это палата Дерека.
— Почему здесь его все так хорошо знают?
— У нас есть свои любимчики. И этот парень, то, как он возвращается и поет для всех, приглашая своих друзей… Мы все его поддерживаем.
Мои глаза снова наполняются влагой. Парень видит, как я краснею от жара, бьющего в лицо, и кусаю губы, чтобы не сорваться.
