— Да, очень, — не стала скрывать. — Скажи, зачем ты пригласил нас?
— Просто захотелось. Решил устроить себе выходной. А то всё бизнес, бизнес. Надоели эти биржевые сводки и графики поставок, — ответил миллиардер, и по его тону не было понятно, то ли всерьёз говорит, то ли шутит. — Хотя, если серьёзно, — голос его изменился, — мне просто захотелось провести время со своей семьей.
Он замолчал, словно ожидая ответной реакции. Я тоже не знала, что сказать. Семьей? Ну Маша понятно, она дочь его погибшего брата. Хотя отношения у них были так себе из-за Ангелины, но все-таки родная кровь, близкий человек. А я? При чем тут я? Ведь формально просто опекун, не больше.
— Если ты хочешь, мы можем оформить совместную опеку над Машей, — сказала я, так и не придумав, что ответить по поводу семьи.
— Не нужно. Ты прекрасно справляешься с этими обязанностями, — ответил Бельский. — Разве только…
— Что?
— У меня на Рублёвском шоссе есть дом. Большой, я бы даже сказал здоровенный. Построил когда-то, думал, стану там жить со своей семьей. Но увы, как видишь, пока не получается. Может быть, вы с Машей захотите там жить? Большой крытый бассейн, собственный участок леса, кинозал, библиотека, — да проще сказать, чего там нет, чем перечислить всё, что есть.
— Но ведь Маше нужно каждый день в школу.
— Её будет возить мой человек. Другой — охранять.
— А я там стану жить в каком качестве? Опекуна Маши? Как Нина, которая периодически живет у меня, будучи няней?
Бельский замолчал. Кажется, до него дошел некоторый абсурд предложения. «Одно дело пригласить в дом наёмного работника, платить ему зарплату и предоставить крышу над головой на время выполнения контракта. И совсем другое — позвать человека самостоятельного. Конечно, я помню, что стала такой благодаря 10 миллионам от Бельского. Но получила их не за красивые глазки, а за помощь в расследовании. Хотя, если честно, то сначала подразумевались только глазки, грудь и попка. Пусть и не самые они у меня выразительные, но вполне очень даже при моих-то пропорциях. И да, я скромная», — так думала, пока миллиардер многозначительно молчал.
Потом он нажал какие-то кнопки, отпустил штурвал и развернулся ко мне.
— Эй, ты чего! Мы врежемся! — воскликнула я.
— Я включил автопилот, — спокойно ответил Бельский. Он сделал полшага ко мне. Пожевал губами, словно собираясь с мыслями. Потом поднял голову, навел на меня свой зелёные глаза. Меня словно прожёг этот изумрудный взгляд, даже захотелось выбежать из рубки. «Что он так уставился?!» — подумала, охваченная внезапной паникой.
— Я знаю, что когда-то это тебе уже говорил, — тихо сказал Бельский, и я в это время глубоко дышала, и аромат его дорогого парфюма кружил мне голову не меньше, чем речная прохлада и шальное предположение о дальнейшем. — Но тогда это было сказано формально, необдуманно. Но теперь, после всего, что случилось. После того, как ты стала опекуном Маши, я считаю тебя членом своей семьи. Знаю, звучит немного нелогично, да это и неважно.
Миллиардер замолчал. В который раз уже эта дурацкая театральная пауза! Но на самом деле, конечно, в ней ничего наигранного не было. Я видела по тому, что Артём нервно теребит рукава своего пиджака, сжимая и отпуская их кончиками пальцев, — нервничает. Волнуется, тревожится, психует, — да я не знаю, какая у него там внутри гамма чувств переливается всеми оттенками, но у знаю точно: в моем сердце сейчас то же самое.
— Я хотел сказать, что ты, Лана, мне очень нравишься, — и снова изумрудный взгляд был наведен на мои глаза, словно ракета с лазерным целеуказателем. Осталось ей только поразить цель, а та, между прочим, уже готова выбросить белый флаг и сдаться на милость победителя. «Ну и глаза у него! С ума можно сойти. Такие… красивые!» — подумала я и постаралась… оторваться от этой магии. Повернула голову и уставилась на что-то там на реке.
— Спасибо, — прошелестела в ответ.
— И это… всё? — спросил Бельский.
— А что ты хотел от меня услышать? — мой голос начал крепнуть.
— Ну, хотя бы «ты мне тоже», — опять слышу насмешливые нотки.
— Хорошо, ты мне тоже.
— Я тебе тоже что?
— Нравишься.
— Кому?
— Мне.
— Кто?
— Ты.
— А полностью?
Я взметнула очи вверх, к его лицу, впилась в его прекрасные очи остренькими иголочками. Ну, как скажу тебе сейчас! И мгновенно мой боевой пыл куда-то пропал. Растворился, словно Бельский распространял вокруг себя ауру спокойствия и тишины, рядом с которой угасали любые страсти.
— Ты мне тоже очень нравишься, — эти слова вдруг выскочили из моих губ словно помимо воли. Я смутилась так сильно, как в десятом классе, когда раскрыла учебник физики и обнаружила сразу же на первой странице листок, аккуратно сложенный пополам. Кусочек обыкновенной тетрадки в клеточку. Раскрыла его и прочитала: «Лана! Я тебя люблю. К.» Меня тогда горячей волной обдало с макушки до пяточек. Я сразу догадалась по почерку, кто автор послания. Его звали Костя, и он был несколько лет моим соседом по парте. Смотрел на меня влюбленными глазами, но признаваться не спешил. Наоборот, делал всё, чтобы стать мне противным. То за косичку дёрнет, то учебник мой с тетрадкой уронит «случайно». Сколько я обижалась на него! И тут вдруг «люблю».
Бельский, выждав, пока я снова подниму глаза, приблизился ещё больше. Теперь уже между нашими лицами всего сантиметров пять, и он смотрит сверху вниз, и я кажусь себе маленькой птичкой, над которой распростёр свои широкие крылья красавец-орёл. Вот сейчас он обхватит меня и утянет высоко в горы, в своё гнездо, и я там останусь навсегда, раскинув по веткам пух и беленькие косточки — всё, что останется от меня.
Я закрыла глаза. Сердце моё колотилось в ритме рок-н-ролла. Зажигательной мелодии Tutti Frutti, которая мне очень нравится. Сейчас… вот прямо сейчас, на этой яхте, на её слегка покачивающейся палубе произойдет то, о чем я даже в самых смелых мечтах своих видеть не могла.
Глава 56
Вот он, тот самый чудесный момент, который я так обожаю! Первый поцелуй, прикосновение крылышек мотылька к твоим губам! Я уже ощущала на них дыхание Артёма, и это вот-вот должно было случиться между нами. Привстала на цыпочки, ухватившись рукой за какой-то выступ, чтобы ему удобнее было, набрала воздуха и затаила дыхание…
— Ой, а что это вы тут делаете? — послышался любопытный детский голосок. — Целуетесь, да? — Сказав это хитреньким тоном, Маша хихикнула. Я мгновенно отпрянула от миллиардера, уставившись на неё. Нахмурила брови и ответила строго:
— Ты почему здесь ходишь? Одной опасно!
— А я за поручни держалась, — ответила Маша, и в глазах её танцевали маленькие бесенята.
— За поручни она держалась, — повторила я, не зная, что ещё сказать. Растерялась даже. Девчонка такой момент испортила, но не ругать же её за это, в конце концов! Сами виноваты, нужно было уединяться по-умному. А то стоим тут, как два тополя на Плющихе, посреди реки целоваться собрались. Мне даже немного стыдно стало, и я залилась алым цветом.
— Ладно, пойдем, я тебя спать уложу, — сказала я.
— Я не хочу, я уже поспала, — ответила Маша.
— Когда успела?
— Пока вы тут целовались!
— С чего ты это взяла? Вот вредная девчонка! Мы вовсе не целовались!
— Так собирались! — упрямо заявила дочь и хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
— Маша, — вмешался Бельский, видя, как я проигрываю эту битву. — Хочешь посмотреть, как устроен мотор яхты?
— Хочу!
Артём вызвал матроса и поручил ему устроить для девочки экскурсию по «глубоким внутренностям» корабля. Я поняла его намерение: захотел, чтобы мы снова остались вдвоем. Но романтический момент был, как мне показалось, упущен. Потому я сказала, что тоже бы не прочь посмотреть, как что устроено. Заодно буду следить за дочкой, чтобы та руки свои шаловливые не совала куда не нужно. «А то сломает ещё что-нибудь ценное», — добавила, и мы отправились на осмотр. Уходя, я услышала глубокий вздох разочарования.
