твою мать.
Я выворачиваю голову и впиваюсь глазами в ручку двери. Она заблокирована. Я знаю эту модель, знаю, как разблокировать дверь. С этим проблем не будет. Скорость. Она такая, что я только покалечу себя. Надо что-то, чтобы они сами меня выкинули из нее. Или в шоке хотя бы сбавили скорость. Что-то, от чего им станет противно.
Снова его руки между ног и сейчас его сдерживают только тонкие капроновые колготки.
— Я согласна, хорошо, — шепчу сквозь слезы. Только бы помогло и не сделало все еще хуже. Только бы помогло.
— М? — Он смотрит на меня и приподнимает, а я целую его. Я смогу. Терплю и играю в страсть, чтобы он потерял бдительность. У меня будет немного времени и то, если это застанет их врасплох.
Я оставляю его губы и скольжу по линии овала лица, оставляя там поцелуи. Позволяю трогать за грудь, обнимаю его рукой за шею в ответ. Самой от себя сейчас противно, но это мой единственный шанс и попытка. Рвотный рефлекс готов сработать и сам от всей этой ситуации, но пока Артур второй рукой задирает мне платье и кайфует, я ввожу два пальца в рот, надавливая сильно на язык. Пищевод жжет от рвотных масс, поднимающихся вверх. Несколько раз дергаюсь и быстро отодвигаюсь, чтобы выдавить из себя весь ужин на Артура и на сидения такси.
— О***ела? — морщится Артур.
— Млять, ты кого в машину привел? — Сбавляет скорость таксист и кричит. — *ука. — И тормозит, чтобы посмотреть, что происходит. Салон автомобиля заполняет тошнотворный запах, от которого хочется блевануть еще раз. Я нащупываю блокировку и толкаю дверь.
- *ука тупая. — Сильный удар, кажется, ногой в спину, и я выпадаю из автомобиля, ударяясь коленями в тонких капроновых колготках об асфальт. Слышу, как открывается водительская дверь и, прикусив губу, поднимаюсь и, прихрамывая, бегу вдоль обочины. За мной захлопывается дверь. Дважды. Они ругаются между собой и это дает мне несколько секунд форы.
Мы в какой-то лесополосе и время такое, что ни одной машины. Некого позвать на помощь. Шаги позади ускоряются. По дороге они быстро меня догонят. Надо сворачивать в лес. Спрятаться. Там не найдут.
Делаю два шага и, оступившись, качусь вниз несколько метров. Голыми пальцами хватаю ледяную корку льда на снегу, пытаясь затормозить. Пока не ударяюсь в какое-то пень. Боль пульсирует в бедре так сильно, что хочется закричать. Нельзя. Нельзя. Нельзя.
Слёзы льются, а я закусываю кулак и молчу. Замираю.
Помощь. Мне нужна помощь. Черт… сумка… не взяла….
Тело дергается в беспомощности. Зачем я села в эту машину? Почему не ответила Марку.
— Ааа, — издаю легкий стон и щупаю карманы. Он же названивал мне, а я убрала телефон в карман. Только бы не выпал.
Пальцы чувствуют прямоугольник и сжимают его. Пока бесшумно достаю его, наверху ругательства усиливаются.
— Да по следам ищи ее, — ворчит водитель.
— Ты видишь, сколько тут следов… Будто за грибами все рванули. Если она убежала в лес, ночью нам ее не найти.
— Знаешь, где живет?
— Знаю.
— Наведаемся утром к ней и припугнем.
Они проходят мимо меня и идут дальше.
Я спасена. Сенсор плохо реагирует на ледяные пальцы. Дышу на них несколько раз, чтобы отогреть и разблокировать. Телефон издает один писк, показывая что разряжается, а я, не задумываясь, прижимаю его к себе, чтобы заглушить. Сейчас это самое дорогое, что у меня есть. От него зависит моя жизнь.
Когда шаги удаляются, достаю телефон и набираю Марка. Только он сможет найти меня быстро со своими родственными связями. Если, конечно, будет свободен. Пока жду ответ на давящие гудки, молю, чтобы услышал и поднял.
Пожалуйста Марк, ответить. Пожалуйста.
— Да, Алиса, — слышу родной голос и начинаю часто дышать. Хватать воздух. Страх сковывает связки. Мне надо говорить, а я не могу. Так рада, что он ответил. — Алиса? — Шум на заднем фоне становится тише. Он приглушает музыку. — Млять, Алиса, не молчи, что такое?
— Помоги мне, пожалуйста, — шепчу в трубку, чтобы наверху не услышали. Слезы текут сами, а надрывающийся голос я никак не могу успокоить. Знаю, что он спасет, но мне все равно страшно.
— Где ты? Что случилось?
— Я не знаю, тут какой-то лес, — шепчу и замолкаю. Тело снова бьется от дрожи. Мне и холодно, и страшно. — Телефон разряжается. Марк пожалуйста. Тут какой-то лес… Я в канаве возле обочины.
— С кем ты уехала? — Я открываю рот, чтобы ответить, но они возвращаются. Нельзя говорить. Надо молчать. — С кем, Алиса? Что они сделали?
Я сжимаюсь в комок и подтягиваюсь ближе к пню, чтобы не заметили меня в свете своего мобильного фонарика.
— Если выживет, заявление накатает. Нам хана. Надо искать ее.
— Да кто ей поверит? Скажем, больная, пьяная была. Обрыгала вон все. Не мог нормальную девку взять, какую-то с придурью выбрал. — Ругается водитель. Дальше не слышу, они идут в сторону машины.
Пальцы быстро коченеют и я двигаю ими еле-еле, чтобы хотя бы чуть-чуть согреться.
— Детка, не молчи, что с тобой?
— Это Артур. — Шепчу в ответ. Я знаю, что он сейчас мне скажет и упрекнет, но я ошибаюсь. Он молчит. — Я просто спряталась в этой канаве… Я не знаю, где я… Они меня ищут.
— Они?
— Он и водитель.
— Так, я тебя нашел приблизительно. Я уже еду, а ты прячься, если тебе еще угрожает опасность. Я отключусь. Мне надо сделать звонок, чтобы их искали. Потом тебе перезвоню.
— Марк, — шепчу охрипло, — если ты не успеешь, то похорони меня возле мамы и папы, — всхлипываю и закрываю рот рукой, чтобы они не услышали наверху.
— Алиса, прекрати. Я тебя найду, я тебе обещаю. Я люблю тебя.
Он отключается, а я боюсь. Он не успеет.
— Марк, прости, — зачем-то прошу прощение у тишины. Он положил трубку. Он обещал помочь. Это же Марк. Если ему что-то надо, он полгорода перевернет, но сделает это. Сейчас моя жизнь в его руках. В каждой редко проезжающей машине я надеюсь услышать тормоза и спасение. Но никто не останавливается. Никто не выходит.
Я тру пальцы, чтобы согреть их, но, когда они напоминают сосульки, сложно что-то с этим сделать.
Марка нет уже несколько минут. Он же обещал найти. Он не может обмануть. Мне так страшно, что я уже не понимаю. Они уехали или просто замолчали и ждут, когда я выдам себя.
Он не бросит. Может, он уже едет. Пожалуйста, быстрее. Пожалуйста. Я смотрю на телефон и вижу,
