— Я... не знаю.
— Я тоже, Яр. Ни у кого нет ответов. Это и пугает. И делает нас такими, какие мы есть.
— А какие мы есть?
— Какие? Мы жестокие в своём неведении. Равнодушные материалисты. Бессердечные эгоисты, оберегающие только свой маленький рай на земле, даже не подозревая, что это всего лишь иллюзия, скрывающая настоящую, но страшную суть.
— Какую?
— Мы не властны над временем, удачей и судьбой. Мы просто глупые пешки, а наша жизнь — жестокая игра, где бог всего лишь равнодушный наблюдатель. А иначе, почему он не услышал ни одну нашу молитву? Войны за власть, ресурсы и территории — господь точно гудящая толпа, требует хлеба и зрелищ и ему плевать, что страдают его верноподданные. Всё легко и просто, ведь он придумал для них гениальную отмазку — на всё воля божья.
— Истома...
— А ты во что веришь, Яр? — сглатываю я прогорклый ком.
— В себя. Так проще. Я на бога не уповаю. Но потом я у него и спрошу вдвойне.
Вероника
Мы замолкаем и долго, просто обнявшись, смотрим в панорамные окна на чернильный горизонт. Но я не перестаю думать и раскладывать по полочкам то, что мне сказала мать про Ярослава. И всё бы ничего, но кое-что просто не стыкуется в моей голове. И вариантов у меня не тьма, а всего два, потому что семья Басова очень влиятельна и просто так угрожать этому парню сможет разве что полная дура или конченая самоубийца.
— Яр?
— М-м?
— Давай поговорим.
— Давай, — соглашается он и тяжело вздыхает, прикрывая глаза.
— Ты мне сказал, что моя мама угрожала тебе. Это действительно так?
— Так, Истома.
— И ты её испугался?
— Не её. И не я, — выдаёт он после продолжительной паузы, и я непонимающе ловлю его взгляд из-под опущенных ресниц.
— Я не понимаю. Это какая-то тупость, Яр! Она простой, рядовой педагог, неужели нельзя было спустить всё на тормозах?
— Ты думаешь, я не пытался? Но ты же знаешь, что невозможно спорить с тупыми людьми, да? Вот и я попался в те же сети. Скажи, тебе нужна церковь четыре раза в неделю?
— Нет, — решительно выдаю я.
— Вот и мне в жизни никуда не упиралась эта долбанная литература, стишки, повести и поэмы про выдуманную чушь, Истома. Я и так дохну от нагрузок: тренировки дважды в день, соревнования, гимназия, репетиторы. Только Храмова, как и в твоём случае, положила болт на чужие интересы. Потому что для неё существует лишь два мнения — её и неправильное.
— И что это значит?
— Пф-ф-ф! — закатил глаза Басов и устало потёр лицо ладонями. — Ты действительно хочешь покопаться во всём этом грязном бельё?
— Да, Яр, — уверенно кивнула я, — а иначе я просто опять начну сомневаться на ровном месте, а я этого, видит бог, не хочу. Слышишь? Меня достал весь этот дурацкий пинг-понг между вами.
— Ок, — поднял Басов ладони кверху и перевёл на меня жёсткий взгляд, заставляя внутренне обмирать от иррационального страха перед тем, что он скажет, — Истома, ты реально думаешь, что твоя мать просто так сунулась из маленького закрытого городка в чужой регион со своими законами, правилами и королями, а потом бац — отхватила рыбное место в самой престижной гимназии области, м-м?
— К чему ты клонишь?
— К тому, что чудес не бывает.
— Я не понимаю...
— Знаешь, я тоже сначала ни хрена не понимал, когда Алевтина Петровна вдруг неистово и излишне прытко принялась меня прессовать. Не думай, я знаю все свои минусы и где действительно конкретно проседаю, но тут, нате — меня начинают душить буквально на ровном месте. Я был, мягко говоря, удивлён. Дед, который сунулся к директору и попросил уладить вопрос мирно, так как я гребу медали по баттерфляю для гимназии пачками, тоже осел в непрезентабельную кучку, не в силах что-либо сделать. Пришлось копнуть глубже.
— И?
— Дед узнал много интересных сюжетных поворотов.
— Боже, ну не томи!
— Твоя мать родом отсюда, из этого города, Истома. Но ты и сама уже это знаешь, не так ли? Так вот, по молодости она была дама видная и немудрено, что по ней пускали слюни многие, в том числе и её нынешний козырной туз - Фёдор Добров. Он долго осаждал свою крепость и даже делал ей, уже беременной, предложение руки и сердца. Получил согласие, но свадьбы так и не состоялось. Скорее всего, тогда ещё простой мальчишка из рабочей семьи не смог достойно конкурировать с бравым военным Храмовым. А сейчас — да, ибо Добров ныне в статусе начальника управления департамента образования Краснодарского края. Женат. Есть сын нашего возраста. Но, что самое главное, Добров является родным братом прямого конкурента моего деда на место мэра в грядущих этой весной выборах.
— Но при чём тут ты?
— При чём тут я? П-ф-ф, ну как тебе объяснить? Ладно, давай начнём с малого. Как думаешь, произведёт ли сенсацию новость, что внук кандидата в мэры фактически купил себе аттестацию по тому или иному предмету, например, литературе, в прошлом учебном году?
— Это какая-то чушь, Ярослав!
— Чушь? Ну, ок.
— Ладно, блин! Но откуда ты всё это знаешь?
— Дед просветил. Точнее, я однажды удачно погрел уши.
— Боже, — я теряюсь и окончательно глохну, слепо глядя прямо перед собой, заламывая руки и кусая губы до крови. Ведь если это правда, а это, скорее всего, именно она, то моя мать просто беспринципная лгунья.
— Мне очень жаль, Истома.
— Но...
— Что?
— Раз всё так, как ты говоришь, то почему же она не довела дело до конца, Яр?
— Вера? — пожимает он плечами. — Я долго думал о том, что её тормозит, но только сейчас всё наконец-то ложилось. Её тормозит совесть.
— Совесть, — шепчу я вслед за ним и качаю головой, не веря в то, что у моей матери она есть хотя бы в зародыше, — красиво звучит, Яр, но нескладно.
— Почему?
— Потому что её вариант всё равно выглядит правдоподобнее.
— Просветишь?
— Если она только рискнёт доставить тебе проблемы, то ты меня совратишь, а затем с апломбом выкинешь на помойку.
Молчание. Глаза в глаза. Ладошки вспотели. Сердце временно в ауте, едва трепыхается, но толком не бьётся, не качает живительный кислород, и я почти задыхаюсь в ожидании его ответа.
— Но это же бред, Истома, — тепло улыбнулся мне Яр и треплет по щеке, — сама подумай, что было бы, скажи я подобное. Я бы окончательно развязал твоей матери руки. Она бы тут же пустила меня в расход, а тебя увезла и спрятала. Я бы и подмигнуть тебе не успел, не то, что залезть в трусы.
— Тогда, что именно ты ей сказал?
— Правду, — пожал он плечами, — про то, что всё на свете знаю про неё и не советовал бы ей рисковать собственной репутацией во имя женатого любовника и амбиций его семьи.
В черепной коробке тут же лесным пожаром вспыхнула адская боль — это весь пазл наконец-то с треском сложился в моей голове...
Глава 39 - Тихий омут
Вероника
Последние минуты наедине с Яриком пролетели молниеносно — раз и нет их. И стрелка на часах катастрофически быстро приблизилась к той отметке, когда всё — больше нельзя было медлить, иначе эта ночь могла стать последней в моей грешной жизни.
— Пора, — со вздохом отчаяния произношу я.
— Ещё минуточку, — шепчет Басов мне прямо в губы, и толпа восхитительных мурашек пробегается по позвоночнику, — и да, завтра после всех богослужений ты обязана смыться из-под зоркого ока своей матери. Поняла?
— Не уверена, что получится, — пожимаю плечами.
— Просто позвони Семёну и скажи, что у него есть работёнка.
— Ты просто...
— Потрясающий? — я смеюсь. — Что, нет? Ещё лучше? Ошеломляющий? Офигительный? Чумачечий?
— Вот да... последнее про тебя.
Ярик щекочет меня, я хохочу заливисто, но на сердце тяжким грузом лежит железобетонная плита — это страх снова расстаться с ним и быть пойманной мамой. Но деваться некуда, и мы всё-таки покидаем уютную квартиру на набережной, а потом мчимся в спальный район, где расположена моя панельная пятиэтажка.
