– Какая ж это весна? – удивилась я. – Пожалуй, уже лето.
– Да, и вправду. – Она задумчиво уставилась в окно. – Но дело ведь не в сезоне, вы понимаете?
– Не очень, – призналась я.
– Дело в состоянии организма, – пояснила она. – А у вас – весна.
– То есть? – Мое удивление нарастало.
«Весна в организме» – это комплимент или смертельный диагноз?
– Недостаток витаминов, избыток стрессов. – Врачиха внимательно взглянула на меня. – Стрессы были в последнее время?
– А у кого их нет, – уклончиво ответила я.
Стрессы! Ясное дело, были. На десятерых бы хватило моих стрессов.
– Значит, были. – Она вздохнула. – Словом, лежите. Я вам выписываю больничный до понедельника.
– Ого! – выдохнула я.
– Что, – скривилась врачиха, – на работе без вас умрут?
– Да нет, – подумав, сказала я.
На работе сейчас, наверное, даже лучше не появляться. Во-первых, буду избавлена от необходимости таиться от Галки по поводу назначения М.А. – что представлялось мне почти невыполнимой задачей. Во-вторых, в смутные революционные времена всегда лучше держаться подальше от эпицентра событий.
– Вот и отлично, – обрадовалась врачиха и принялась царапать что-то на бланке рецепта. – Выписываю общеукрепляющие. В остальном – только покой. Хорошо бы еще отключить телефоны, но это уже на ваше усмотрение. Пейте побольше чаю с лимоном, спите. В общем, отдыхайте. В понедельник до часу – ко мне на прием.
– Спасибо, – пробормотала я и потащилась ее провожать.
Вот так все и было. Сегодня уже суббота. По-моему, я конкретно опухла от сна, чая, лимона и одиночества. Все, конечно, звонят, но зайти времени ни у кого нет. Врачует меня мама, да и она забегает ненадолго. Сгружает сумку с едой, фруктами, прикладывает прохладную руку к моей голове и, пощебетав минут пятнадцать, опять убегает по каким-то своим таинственным делам. Любопытство меня немного колотит, но я намеренно держу себя в узде, потому что стоит только дать слабину, и я обнаружу себя погибшей под лавиной событий маминой жизни. Смерть от любопытства представляется мне менее мучительной.
Жаннета звонит каждый вечер, но положительных эмоций в мою жизнь не добавляет. Вот сегодня, например, позвонила и практически сразу после приветствия замолчала. Пришлось рассказывать ей долго и нудно о фильме, который мне удалось посмотреть вчера в полночь. Жаннета молча слушала меня минут десять, потом совершенно невпопад спросила:
– Завтра-то еще дома сидеть будешь?
Нет, ну подумайте, какая связь?
– Да нет, – тем не менее ответила я. – Надо бы уже выползти куда-нибудь, а настроение то еще…
– Я тебя понимаю, – со вздохом сказала Жаннета. – Настроение – это великая вещь.
Но не стала докладывать мне, что там с ее настроением происходит. Да, собственно, и так все понятно. Какое там может быть настроение, когда тебя так обломают в твоих планах? Я не стала терзать ее расспросами, ни к чему, да и сил после борьбы с внезапно подкосившей меня хворью не было. Просто повисела на телефоне, издавая невразумительные «угу» и «м-мм» и глядя одним глазом в телевизор – Жаннете этого оказалось достаточно. Иногда человеку и не нужна содержательная беседа, главное – прижаться к кому-нибудь (пусть даже посредством виртуального общения) и замереть минут на несколько, потом опять можно продолжать жить. Мы заканчиваем свой «мини-сеанс» в 20.22. В 20.47 звонит Галка.
– Слышала? – усталым голосом спрашивает она после взаимного обмена приветствиями и вопросами о самочувствии. – Слышала про то, что теперь директором у нас будет М.А.?
– Слышала, – говорю я.
– Ну и как тебе такой кульбит? – продолжает она, даже не поинтересовавшись, откуда у меня сведения о грядущих переменах.
«Совсем плоха стала наша Галка», – думаю я и отвечаю:
– Даже не знаю, что сказать.
– Вот и я о том же.
– Интересно, его уже принимали на работу с мыслью о том, что он может заменить Юрика, или решение созрело по ходу дела?
– Скорее всего, первое, – немного подумав, говорит Галка. – Его переманили из конторы, где у него были перспективы стать партнером.
– Ты не говорила об этом раньше.
– Я сама не знала, – усмехается Галка. – Только сегодня и поняла.
А в голосе ни одной живой нотки. Я плюю на работу, как бы меня ни интересовал М.А. и все связанное с ним, и участливо спрашиваю:
– Ты-то сама как?
– Нормально, – нехотя сообщает Галка.
– Что Николаша? – выпаливаю я и замираю в ожидании ответа.
– Николаша? – повторяет за мной Галка так, будто бы она не уверена, о ком идет речь. – Николаша тоже нормально.
Хорошенькое дело!
– Ты просто хочешь отделаться от меня! – возмущаюсь я.
На Галку не наедешь, и наездом от нее ничего не добьешься. Точно…
– Да нет, что ты! – ворчит она. – Ничего подобного. Но все так странно. Внешне все нормально, но настроение препоганое.
И тут настроение. Никуда от него не деться. А вот странного, я бы сказала, ничего и нет. Любому бы было препогано. Когда считаешь, что знаешь человека, когда за двенадцать лет совместного проживания исследовал его вдоль и поперек, любые новости о нем шокируют. Тем более такие.
– Он не рвется на свободу? – осторожно спрашиваю я.
– Нет, – говорит ровным голосом Галка. – Видимо, это действительно была интрижка, не более того. Но он собирается заботиться о ребенке.
– Каким образом?
– Понятия не имею. И думаю, он сам тоже не понимает, в чем это будет заключаться. То есть у него, конечно, какие-то благие намерения бродят в голове, но как будет выглядеть их фактическая реализация, это ему неведомо.
– Ужас, – мямлю я, не зная, что еще можно тут добавить.
– Это точно, – соглашается Галка. – Ужас. Водевиль. Мыльная опера. Ты еще не все знаешь.
– Да?! – Я в испуге прижимаю трубку к уху.
– Ага. – Слышно, как Галка закуривает. – Этот идиот Энтони предлагает мне бросить Николашу и соединить мою судьбу с ним.
– Энтони?! – Я потрясена.
Энтони? Этот закоренелый бабник, не способный сосредоточиться ни на одной женщине, – и брак?
– Он, наверное, с роликов съехал, – убежденно говорю я.
– Похоже на то. – Галка пыхтит сигаретой. – Уговаривает, причем весьма настойчиво.
– И ты… – я нерешительно продолжаю, – ты думаешь?
– Лелька, – восклицает Галка, – я что, похожа на дуру? На черта мне этот Энтони? У меня семья. Дети. Николаша. Николаша понимает меня с полувздоха. И я его. Это что-то, не поддающееся логическому объяснению. Нечто за пределами материалистического понимания вещей. И ты хочешь, чтобы я в одночасье отказалась от всего этого?
– Я не хочу, Галка, – бормочу смущенно я. – Ты же знаешь, я всегда буду на твоей стороне. Просто мне казалось, что…
