плакала. Перед неё, накрытый простынёй до подбородка, лежал чужак. И только глаза выдавали в этом незнакомце прежнего Сергея.
Сергей протянул руку. Мара сглотнула слёзы и подошла к койке.
Сергей улыбнулся разбитыми губами, цепко ухватил пальцами её руку.
– Прости меня.
Сергей прикрыл глаза, крепко удерживая Мару рядом. Его пальцы ласкали её ладонь, но никаких мурашек Мара не чувствовала. Лишь дискомфорт.
– Я так виноват перед тобой.
Ничего не ответила. Все слова были пустыми и лишними – время разговоров осталось в прошлом. Сейчас, Мара понимала как никогда раньше: ей нечего сказать Сергею.
Она ведь пыталась! Но слова застревали в горле. Мара смотрела на своего некогда любимого мужа, взявшего себе другое имя, примерившего чужую личину, и не узнавала его.
– Я тебя прощаю, – выдавила из себя.
– Правда?
Сергею будто бы действительно был важен ответ. Мара кивнула, испытывая облегчение: она больше не злилась, не страдала. Сейчас у неё была совсем другая жизнь – жизнь, в которой не было места прошлому.
– Ты его любишь? – Сергей закашлялся и ещё крепче вцепился в руку Мары.
Своей хваткой он причинял боль, но Мара выдержала. Поняла, о ком он спрашивает, улыбнулась мысленно.
Думая о Стасе, всегда хотела улыбаться, смеяться счастливо.
– Да, я его люблю.
Сергей замолчал, и взгляд его уплыл далеко, а на покрытом гематомами лице не отражалась ни одна эмоция. Тишина зазвенела, стала плотной и осязаемой, и Мара ждала, пока Сергей скажет что-то ещё.
Это был их последний разговор, последняя встреча. Всё нужно выяснить сейчас, иначе нет смысла.
Потому Мара ждала, пока Сергей – или уже Игорь Маслов? – родит мысль.
Но он молчал, только его пальцы бродили по её ладошке.
– Я рад за тебя, – сказал, наконец. – Прости. Я хотел бы… хочу признаться.
Сергей замолчал, Мара напряглась. Подалась вперёд, ловя каждое слово – поняла, что именно сейчас всё самое важное услышит.
И Сергей открылся.
Маре было больно его слышать, но она впитывала информацию с мазохистическим удовольствием.
Коршун… он жуткий человек. Но Наташка… она любила меня. Понимаешь? Это всё так сложно, но когда я «погиб», я пытался начать новую жизнь. Заставил Андрюху за тобой следить, слать мне отчёты о каждом твоём шаге. Я не хотел тебя подставлять. Не имел права! Я ждал момента, когда всё наладится, чтобы «ожить» и забрать тебя с собой. Но Наташка…
Она была одинокой, как и я. У нас с ней был роман ещё в институте, и она на многое была готова ради меня. Я… виноват перед ней, я перед всеми виноват. Так вышло, Мара, так ужасно вышло. Наташа… она была такой влюблённой дурочкой…
Я назвал ей адрес, я сдуру по пьяни однажды сказал ей, где меня искать. Это только моя вина. Она приехала, понимаешь? А я… я был слишком пьян. У нас был секс, но мне кажется, что… мне кажется, что я её…
Мара, прости, я не могу, у меня не получается думать о себе плохо. Но, наверное, Наташа меня ненавидит? Я… немного перестарался. Кажется, тогда был настолько пьян, не понял, что делаю.
Я не хотел никому причинять боль, Мара. Никому! Я просто хотел жить, понимаешь? Жить и выжить. Хотел с тобой быть – только с тобой. Всё остальное – тлен и суете, но Наташа…
Наверное, она злится на меня – я в то время мало себя контролировал и много страдал. Она попала под горячую руку, ей досталось…
Мара слушала путаные объяснения Сергея и не понимала, что ей с ними делать. К чему ей эта информация? И так горько стало на душе.
Её некогда непогрешимый святой муж однажды превратился в чудовище. Изнасиловал женщину, которая его любила. Бросил её, Мару, зная, что она любит его беззаветно.
Он всех оставил, всех предал. Он подонок, и Мара поняла: у неё больше не осталось к нему сочувствия. Ни капельки.
Только омерзение.
– Я пойду, – сказала, и голос дрогнул.
Дёрнулась, вырвала руку, вскочила со стула так резко, что едва его не опрокинула.
Быстрее, подальше отсюда убежать. Куда угодно, но прочь от этого чужого жестокого подонка.
– Мара…
– Мне нужно идти, – Мара поднялась, отошла на шаг назад. – Будь счастлив, Игорь Маслов.
– Постой, пожалуйста.
– Я спешу! – выкрикнула, загоняя вглубь себя истерику.
Она потом подумает о признании Сергея. Переварит всё, им сказанное, обдумает и разложит по полочкам. Но пока паника брала верх: в голове никак не укладывался его поступок.
Как он мог поступить так с девушкой, которая его любила? Как вообще можно поступить так с другим человеком?
– Мара, я люблю тебя, – его признание догнало Мару у дверей палаты.
– Это пройдёт. Прощай.
Но Сергей сказал не всё:
– Мара, я… он тебя любит?
Он требовал ответа, и Мара ухватилась крепко за дверной косяк, вздохнула. Ей нечего скрывать – её чувства были чистыми и светлыми. В них ни капли той грязи, которая вымазала её прошлое.
– Да. Это намного глубже всего, что было между нами с тобой.
Сергей замолчал, отвернувшись к окну. Жевал разбитые губы, думал. И наконец сказал:
– Я рад за тебя. Будь счастлива. Игорь Маслов пойдёт вперёд, он не будет вам мешать.
– Спасибо Игорю.
Мара толкнула дверь, вышла в коридор и только там позволила себе слабость: прислонилась к стене, зажала кулаком рот и разрыдалась. Её трясло, и Марьяна даже не пыталась совладать с собой: скатилась по стене, сжалась в комок. Она плакала так громко, подвывая и всхлипывая, пока не иссякли силы. Сколько часов прошло, пока в себя пришла? Марьяна не знала. Знала только, что теперь её жизнь наконец изменилась.
Теперь она действительно свободна от прошлого.
Раз и навсегда.
Глава 49
– Мара? Мара, постой! – голос Андрея догнал её на лестнице. Ударил
