целуя. – Девочка моя.
Поднимаю руки и обнимаю ее в ответ.
Я скучала по ней… Очень… Но сейчас, во мне буря эмоций и какая из них счастье от встречи я пока не знаю.
Заглядываю ей за спину и вижу папу с печальным видом.
– Пап?
Он садится возле мамы в моих ногах и гладит мои ладони, обнимающие маму.
– Здравствуй, дочка.
– Привет, – улыбаюсь ему.
Вспоминаю о том, что видела перед обмороком.
– Где? Я видела мам… – становится страшно, что я с ума сошла, но это не было видением. – Я видела девушку, которая… Кто это?
Она садится прямо и не смотрит на меня, а по щеке у нее скатывается слеза.
– Милая, давай ты немного отдохнешь и потом, мы все обсудим. Есть кое-что, что мы хотели рассказать, но прежде нам с папой стоит извиниться перед тобой и с чего начать я пока даже не знаю.
Сразу возникло желание кричать и требовать ответы, но мне и правда нужно успокоиться, даже несмотря на то, что меня распирает любопытство и желание со всем скорее разобраться. Быть может, и им самим требуется время, ведь то, что я услышу меня однозначно не порадует.
– Ладно, тогда я бы хотела принять душ и поесть. Поздно уже да?
– Почти два ночи.
– Тогда поговорим обо всем с утра.
– Хорошо, – улыбается по-доброму, но у меня с трудом получается сделать это в ответ, и я не знаю почему. – Может тебе требуется врач? Ты не упала конечно и не ударилась, но…
– Все в порядке. Я в норме.
– Тогда мы пойдем.
Киваю и жду, когда они выйдет, а после встаю с кровати и прохожусь по комнате.
Любимые и привычные вещи не вызывают особый трепет, во мне говорит обида и боль.
Беру чистое полотенце из шкафа, одежду и направляюсь в ванную.
Под горячими струями я замечаю, что моя грудь стала еще больше. Не как обычно перед месячными, гораздо больше. Ощущение такое, будто они надутые и хочется их почесать. Я не гинеколог и подобные вещи не изучала, но даже тот факт, что подобное со мной впервые уже наталкивает на мысль о том, что это не норма для обычного состояния организма.
В одном белье подхожу к зеркалу и смотрю на себя. представляю себя с округлившимся животом и почему-то это вызывает во мне улыбку. Искреннюю и счастливую. И плевала я на общество и их правила. Они не смеют решать за меня.
Спускаюсь вниз, мама уже накрыла на стол, потому что Иру я тут не вижу.
– Спасибо.
– Кушай дочка. Смотрю ты немного поправилась.
– Не знаю. Видимо да. Штаны налезли тяжеловато на самом деле.
– Ну ничего, быстро придешь в форму.
Почему-то я не знала, что ей ответить. Просто смотрела на нее и все.
По всей видимости мама ощущала себя так же. Только во мне говорила обида и непонимание, а в ней грусть и стыд. Я их видела.
– Как ты, мам?
– Я…Я хорошо. Да. Хорошо, – опустила глаза и стала теребить какой-то брелок в руках.
Ладно. Завтра. Взяла ложку и стала есть.
Разошлись бы без долгих объятий, обе держали определенную дистанцию.
Меня разрывала изнутри вся эта ситуация и я очень боялась ту самую правду вообще знать.
Перед сном, я долго лежала с закрытыми глазами и видела лишь его образ. Наиль не отпускал меня, мой разум. Все время был словно рядом со мной, и меня печалило, что это лишь желание. Мне не хватает его объятий и его присутствия за моей спиной.
Воспоминания лечили, давали ощущение, что, между нами, лишь пауза.
Утро наступило так быстро, что выспаться я просто не успела, но проснувшись сон уже не шел. В доме стояла гулкая тишина, даже я бы сказала звенящая.
Медленно прошла в гостиную на первом этаже и услышала шепот.
Мама с папой взвинченные что-то обсуждали, и она периодически всхлипывала.
Дала о себе знать издалека, чтобы она успела сделать вид, что все хорошо.
– Доброе утро, доченька.
– Доброе утро, – подошла как обычно поцеловала их обоих, и мы втроем пошли на кухню, а там моя любимая Ира.
– Уля-я-я, – протянула она и заплакав потянулась обнимать меня. – Как же я скучала девочка моя.
– Здравствуйте, теть Ир. Я тоже, очень скучала.
– Мне как сказали, что ты дома, так я с утра напекла твоих любимых лакомств. Посмотри только, – отпускает меня и указывает на стол с булочками и кремом, кокосовым печеньем, вареньем, которое я просто обожаю, и она делает его правда сама для меня, и еще куча всего.
– Ого, я, конечно, голодна, но все съесть не смогу, – смеюсь, взяв печеньку.
– Да я вижу. Признавайся, кто тебя так откормил. И щеки такие кругленькие. Девочка моя, – вновь обнимает меня и целует.
Наливает кофе, от которого я впервые отказываюсь. Пока не буду знать точно, лучше не рисковать.
– Ой, а можно теплого молока?
Вся семья смотрит с выпученными глазами.
– Ну что? Сегодня как-то без кофе.
Ира рассказывала, как поживают ее дети, внуки. Все казалось нормально, но ее вопрос поставил нас на места, где мы сейчас и оказались:
– Ну, а ты как? Долго тебя не было. Я уже волновалась так за тебя…
Мы смотрели друг на друга, переводили взгляды и первой не выдержала мама.
– Ира, ты не могла бы…?
– Да, конечно, простите.
Она ушла из столовой и молчание било по нервам, играя какую-то странную мелодию ужаса.
– Ульяна, мы с папой давно должны были с тобой поговорить. И прежде, чем ты поймешь наше отсутствие и то, что мы тебя не искали я бы, хотела рассказать тебе все с начала. Дослушай? Хорошо?
– Ладно, – только и сказала, заломив пальцы под столом.
– Когда мы с Игорем поженились, то первое, о чем я подумала – это дети. В моих планах было много детей, трое, как минимум, – не знаю почему она начала с именно с этого «начала», но я не перебивала ее, зная, что эта тема для нее болезненная. – Первый год я не переживала. Ведь не сразу у всех получается. Когда после первой годовщины надежды рушились раз за разом, я начала паниковать. Мы оба молодые, здоровые и тут такое. Пошла в больницу, пропила курс витамин и стала ждать, но ничего не происходило. Пошли анализы, поездки то туда, то сюда и так четыре года, может и больше. Оглянуться не успела, как мне стало тридцать. Бесплодие – прозвучало как тот самый гром, среди моей размеренной и слегка тревожной жизни. И мы
