сама скользила по нему, набирая темп.
Перед оргазмом меня так скрутило, что я чуть в обморок не упала от того, что задержала дыхание надолго.
Упала на него и не могла пошевелиться.
Наиль гладил меня по мокрой спине, а прохладный воздух остужал мой жар… из глаз медленно стекала одинокая слеза… подтверждающая, что я оставляю здесь нечто, за чем буду обязана вернуться…
Так и уснула, положив голову на его грудь, слушая стук сердца.
Утром сильно болела голова. Прощание с Муной и Мадиной вышло слезным, и я не обещала вернуться.
Фатима и Заур, ждали нас с Наилем возле маленького кафе. Мы посидели за столиком и простились, разъехавшись в разные стороны.
Теперь вместо одного чемодана, у меня их было два. Я получила назад свои документы и телефон, но даже не стала его включать, а документы отправила в сумочку. Хотя помню, как мыслила о том, что буду целовать эти вещи счастливая.
Мой билет был электронным и Наиль, оставив меня в зале ожидания пошел его распечатывать.
Все ощущалось как в тумане, как на замедленном воспроизведении.
Людей было не много сегодня. Стала осматриваться по сторонам, пытаясь забить голову мыслями о том, кто они? Те, кто сейчас так же, как и я отправятся на другой конец света.
Прощаются ли они сегодня? Или быть может летят к своим дорогим и любимым людям.
А я?
А я, до сих пор в смешанных чувствах, и Наиль не помогает совсем.
– Держи, – вторгается в мой слух его голос.
Поворачиваюсь и смотрю в его глаза. В них будто пропасть… пустота… а где-то на дне этой бездны я вижу себя.
«Почему ты молчишь? Скажи мне хотя бы слово», – молю его мысленно, но не выходит.
– Останови, – срывается с моих губ.
– Что?
– Ну же… – почти плачу. – Останови меня. Прикажи мне, чтобы я осталась. Заставь…
– Нет, жамиля. Нет. Не в этот раз.
«Значит вот как? Так просто?»
– Ты должна уехать, Ульяна. Уезжай. Ты хотела свободы – она у тебя теперь есть, как и выбор. И если ты захочешь вернуться, то вернешься сама, поняв, что действительно хочешь этого. Оуса уаи да:каби нафси. (араб. – Или я сам тебя привезу назад).
– Это еще больней, чем было в начале, Наиль.
– Знаю… Ты хотела уехать. Тебе нужно это сделать, – говорит немного сломленным, тихим голосом.
– Но сейчас все могло измениться. Ты не думал? Ты же сам считал иначе совсем недавно.
– Я и сейчас готов заковать тебя в стальные цепи, но… Так будет правильно, – прикасается к моей щеке. – Ты и сама это знаешь.
– Почему ты всегда прав?
– Нет, девочка моя, я часто бываю неправ. Но сейчас, я как никогда считаю, что так должно быть.
Глаза застилают слезы, и первая срывается с ресниц, а вторую ловит Наиль и растирает ее по моей щеке.
– Не стоит. Все образуется. Вот увидишь, – улыбается, а я хочу его обнять, крепко, сильно, чтобы не дышать.
– А ты? Тебе тоже нужно время?
– И мне. Мне тоже есть, о чем подумать. Поверь. Но каждая мысль будет о тебе.
Раздается громкий женский голос, оповещающий о том, что начинается посадка и я тут же осознаю реальность происходящего и сердце колотится так, словно сейчас разорвется от боли и тоски, что впитывались в него, как в губку.
Стою посреди огромной пустоты, в которой растворяется мое вчера, сегодня, завтра и я сама растворяюсь. Пытаюсь поверить в то, что происходящее правда, но выходит откровенно паршиво.
– Наиль, – хватаю его за рубашку, и он тут же притягивает меня к себе обнимая, хотя этого лучше не делать на людях.
– Я обещаю, что все будет хорошо, Ульяна. Обещаю тебе.
А после тихо очень добавляет, но я все равно слышу: «Ана ухИббуки» (я люблю тебя – араб.).
– Что? Я не понимаю, – отстраняется, мазнув губами по моей щеке.
– Потом поймешь, или скажу как-нибудь, – улыбается и отпускает. – Ступай, жамиля.
Хочу сказать… хочу так много сказать ему, но молчу и делаю шаг назад, не пытаясь стереть слезы, а он стоит.
Отдаляюсь от мужчины, который немыслимым образом все больше притягивал меня к себе.
Десять шагов… двадцать, стойка регистрации… последний взгляд на него и душа в лохмотья… присыпанная пеплом спокойствия, сгоревшего только что, за чертой, которую я преступила только что.
Сажусь на свое место стирая горькие слезы, глотая обиду и ощущение потери.
«Он отпустил меня? Навсегда? Или это я ушла? Я не понимаю!»
– Я больше ничего не понимаю, – прошептал и закрыла глаза.
Прилетела в Россию уже под вечер.
Не знаю, что я хотела почувствовать, когда ступлю на родную землю, но не почувствовала ровным счетом ничего.
Наоборот, будто разделила свою жизнь, на до и после.
Видела иные цвета, иные запахи и все не то…
В кошельке было достаточно денег, потому что попробовала купить себе батончик и карта оказалась заблокирована.
Поймала такси и назвала адрес.
Улицы сменялись одна за другой, и я все ближе подъезжала к дому. Меня било нервной судорогой.
Что они скажут?
Ждали?
Помнят?
Вновь поворот и я вижу знакомый кованный забор и крышу нашего дома.
Дом. Так ли это до сих пор?
Вновь вспомнила о нем и на глазах выступили слезы. Я бы хотела, чтобы сейчас он был рядом и держал за руку. Именно он…
Сердце все чаще стало отбивать удары по мере приближения, а громкое: «Приехали» разом оборвало все мысли и эмоции.
Заплатила мужчине и вылезла из автомобиля.
Ноги не слушались, но я упрямо шла вперед.
«Мне придется это сделать. А им придется объясниться».
Вошла в ворота сразу заметив включенный свет, сочащийся сквозь плотные шторы.
«Мой дом, который веет холодом».
Как бы я не хотела себя накручивать у меня не получается оставаться спокойной.
Крыльцо… пара ступеней, и я касаюсь ручки входной двери.
Открываю ее и вхожу, а передо мной стоит… я. Я?
Точнее… просто мое отражение… Те же глаза, то же лицо, но не отражение, а человек…
Открываю рот и громко кричу, проваливаясь в темноту, повалившись на закрытую мной только что дверь.
* * *
Прихожу в сознание ощущая себя на мягкой постели.
Начинаю улыбаться, потому что мой отъезд кажется сном, и я все еще рядом с Наилем, но когда открываю глаза, то вижу не то, что видела последний месяц.
Стены, потолок, запах, атмосфера… ощущение пустоты…
– Ульяна, – всхлипывает рядом мама и бросается мне на шею обнимая и
