выжидающе.
Потому что он, возможно, был полон обещаний, но я достаточно хорошо изучила его навыки, чтобы понять, что это было не пустое обещание.
— Что в свертке? — вместо этого спросила я, не будучи из тех, кто становится такой мягкой, даже если мои внутренности внезапно стали теплыми и мягкими.
— Подумал, что если моего обаяния мирового класса, пресловутых навыков поедания киски и любви к тебе недостаточно, у меня должен быть запасной вариант, — сказал он, беря подарок и вручая его мне.
Он был таким же легким, каким казался, и сгибался в моих руках, как ткань. Мои брови сошлись на переносице, когда я секунду смотрела на него, прежде чем мои руки потянулись к невзрачной, но красивой серебристой бумаге, скользнули в дыру и разорвали ее.
И что же я нашла?
Носки.
Но, подождите.
Это были не просто носки.
Это были носки с Покемонами с маленькими Пикачу, Бульбазаврами, Чармандерами и Сквиртлами по всей поверхности.
Если бы я не была уверена до этого, я была абсолютно уверена на тысячу процентов прямо сейчас, когда мое сердце сжалось в груди, а губы изогнулись так, что у меня заболели щеки.
Я любила его.
— Это хороший взгляд, — сказал он, его глаза потеплели. — Мне нравится, когда женщина с низким уровнем обслуживания, — добавил он, протягивая руку, чтобы провести по моей челюсти. — Дай ей пару носков, и она загорится, как чертова рождественская елка.
— Главное не подарок, — настаивала я. Цветы, шоколад и бриллианты не сказали бы ничего, кроме «Я обязан тебе кое-что подарить». Подарок, который имел личное значение, в этом случае не только знание того, что я играла в видеоигру, чтобы справиться со своим несчастным детством, но и тот факт, что вы могли бы сделать большой акцент на разговоре в подвале Приспешников, который включал разговор о том, что мои носки с Покемонами стали настоящим началом нашей истории, значило гораздо больше. Это означало, что ему было не все равно, он обращал на меня внимание и знал меня достаточно хорошо, чтобы сделать что-то лучше, чем обычно.
— Итак, мы сделали это?
— Мы сделали это, — согласилась я, кивая.
— Ну, сейчас самое время, черт возьми, тебе не кажется? — спросил он, выдергивая носки из моей руки, хватая меня и притягивая ближе. — Так ты мне скажешь или как? Я уже говорил тебе пару раз.
— Откуда ты знаешь, что я это чувствую? — возразила я, слегка приподняв подбородок.
— Ну, видишь ли, — начал он, губы подергивались от сдерживаемой усмешки. — Все начинается с небольшого количества дофамина. Ты увидела меня, ты так разволновалась. Твоему мозгу вроде как понравилось это чувство. Затем мы переходим ко второму этапу. Вот где твоя нервная система начала наполняться адреналином, эпинефрином, норадреналином, накачивая тебя всем тем кайфом, который ты получила, когда ты…
— Ренни, я знаю, что происходит, когда…
— Тише, я даю тебе урок естествознания, — сказал он, когда его пальцы начали скользить вверх по моему бедру. — Тогда ты поняла, что начала испытывать ко мне зависимость. Я знаю, я знаю… От меня трудно избавиться. Тогда, конечно, мы не можем забыть, что твоя мозжечковая миндалина отключается, знаешь ли, потому что ты одержима мной и не хочешь видеть ни одного из моих недостатков. Хитрый маленький ублюдок, который делает тебя действительно неподготовленным к тому, когда я облажаюсь. Но тебя это не волнует, потому что тогда, о, только тогда все дело в гормоне объятий.
— Также известный как окситоцин, — улыбнулась я. Затем моя голова снова ударилась о его плечо, когда его рука скользнула между моих бедер и надавила с идеальным давлением.
— Идеально. В любом случае, я, как правило, стреляю в тебя этим всякий раз, когда довожу тебя до оргазма. Так что, давай просто скажем, — продолжил он, когда его пальцы начали обводить мой клитор, — я планирую продолжать кончать с тобой как можно дольше, пока мы не дойдем до финальной стадии, когда твоя плоть привыкнет ко всему этому дерьму на столько, что ты никогда не захочешь меня бросить. А потом мы будем жить долго и счастливо. Конец.
Я была уверена, что где-то в его аргументах был какой-то изъян, даже со всей правильной наукой, но я вдруг слишком отвлеклась на его пальцы, чтобы обращать на это внимание.
Но я хотела сказать это, прежде чем кончить, и он или я могли бы обвинить все гормоны в том, что я это почувствовала, я повернула голову ему на плечо. — Ренни?
— Да, милая? — спросил он, опустив подбородок и пристально глядя на меня.
— Я люблю тебя.
Ренни — две недели спустя
Она почти переехала в лагерь Приспешников. На самом деле у этой женщины было не так уж много вещей. Я думаю, это из-за того, что она часто проводила время в дороге, а потом ее дом превратился в казарму, где у нее был только маленький шкафчик, чтобы хранить свое дерьмо.
И мой шкаф наполнился всеми ее футболками, майками, спортивными брюками и ботинками. В ящиках моего комода лежали ее лифчики, трусики и носки, в том числе те, которые я ей купил, и которые она надевала первыми каждый раз, когда они вынимались из сушилки.
Для новых щенков, ну, все прошло так, как будто мы поссорились и помирились.
Это было не совсем не правдой.
Но больше не было притворства, больше не было тайной операции по выявлению парней. Они узнали о моих навыках и навыках Мины, и все, казалось, отнеслись к этому с недоверием, понимая, что мы не могли позволить себе впускать в организацию кого-либо, кто не прошел надлежащую проверку.
В целом, они были довольно непринужденной группой.
— Итак, ты много путешествуешь, — заключил Сайрус, когда мы все расслабились в общей комнате.
Расслабились.
Это было то, о чем я почти забыл, что это возможно.
Но дело в том, что после того, как Джейни вышла из себя, а затем ребята отправились на Лонг-Айленд, они проделали хорошую работу по уничтожению империи Абруццо. Они пропустили несколько парней более низкого уровня, которые, вероятно, попытались бы восстать из пепла, но они были далеки от того, чтобы представлять какую-либо угрозу. Кроме того, мы все были вполне уверены, что они получили сообщение держаться подальше от побережья Навесинк.
— Да, по большей части. Здесь не так уж много работы, для которых требуется мой набор навыков, — сказала Мина, сидевшая боком у
